Газета "Своими Именами" №33 от 13.08.2013

Четыре с лишним года прошло с того момента, как из жизни ушел Олег Шенин – один из главных действующих лиц событий августа 1991 года, один из ближайших соратников Михаила Горбачева, ставший потом его беспощадным критиком. Олег Шенин в начале 90-х считался наиболее влиятельным членом Политбюро и, если бы события августа 91-го пошли другим путем, то, по мнению многих политических экспертов, именно Шенин мог встать у руля КПСС и страны. К сожалению, история не знает сослагательного наклонения, и никто не знает, каким бы путем пошла страна, приди к власти Шенин. Важно одно: и его друзья, и его враги считали Олега Семёновича абсолютно честным принципиальным человеком, никогда не шедшим на компромиссы со своей совестью.

После провала ГКЧП Олег Шенин был арестован, затем освобожден по амнистии. Занимался политической деятельностью, пытался объединить коммунистические силы в одну партию, пытался зарегистрироваться в 2008 году кандидатом в президенты России.

Олег Шенин до сих пор является обвиняемым по делу о вильнюсских событиях 1991 года, и к его жене до сих пор периодически приходят люди с ордером на его арест.

Обо всем этом и не только мы говорим с дочерью Олега Семеновича – Ангелиной Шениной.

- Ты из тех, кого в конце восьмидесятых называли «мажорами», дочь одного из самых влиятельных лиц в стране в те годы. Как ты восприняла то, что твой отец оказался в центре августовских событий в 91-м году?

- Положительно. Во-первых, я никогда не была «девочкой-мажором», наоборот, я стремилась к тому, чтобы у меня не было такого статуса. Я, например, в 14 лет хотела взять фамилию бабушки, чтобы вообще никто не знал, чья я дочь. Во-вторых, когда мы переехали в Москву, я под предлогом того, что у нас еще не было московской прописки, ушла жить в общежитие. А там никто не знал, что я дочь члена Политбюро. Я всегда старалась этого избежать. Не потому что я стеснялась отца, а потому что мне всегда хотелось самой кого-то из себя представлять.

- Сколько тебе лет было, когда ты ушла жить в общежитие?

- Семнадцать. Когда мы приехали в Москву, когда Горбачев забрал отца из Красноярска, мы с папой очень много говорили о том, что всё идет непонятно куда. Когда он говорил, что страна может развалиться, мы с мамой смотрели на него так… «Ну ты скажешь тоже…».

- Это в каком году вы говорили?

- В девяностом. Я приехала как-то в выходные домой, мы сидели, разговаривали, и он сказал: «Знаете, девочки, всё очень плохо, всё идет к тому, что может начаться война, развалится страна, хоть мы и пытаемся что-то сделать, и Горбачев пытается, но всё идет к развалу