Несколько лет тому назад, я коротко познакомился с Вильямом Леграном. Он принадлежал к старинной протестантской фамилии, довольно богатой в свое время, но которую несколько несчастий, следовавших одно за другим, довели до крайней нищеты. Желая избегнуть унижения банкротства, он оставил новый Орлеан – родину своих предков, и поселился на острове Сулливане близ Чарлстона, в Южной Каролине.
Этот остров престранный. Он весь покрыт морским песком и имеет в длину почти три мили, а в ширину не более четверти. От материка он отделен едва заметным ручьем, который протачивается сквозь густые камыши и глину, – любимое местопребывание водяных курочек. Растительность острова, как можно себе представить, весьма бедная, или лучше сказать, крошечная: там нет деревьев, даже посредственных. На западной оконечности, где стоить форт Мультри и несколько жалких деревянных строений, куда переезжают на лето во избежание пыли и лихорадок Чарлстона, можно встретить, правда, особую породу миниатюрных пальм. Зато весь остров, за исключением этого единственного уголка на западе и белесоватых берегов, покрыт густым кустарником пахучих мирт, так дорого ценимых английскими садовниками. Кустарник этот часто возвышается до 15 и 20 футов и образует собою почти непроницаемый лес, наполняющий воздух чудным благоуханием.
В самой глубокой чаще леса, недалеко от восточной оконечности острова, то есть самой дальней, Легран построил себе маленькую избушку, в которой и жил в то время, как я с ним познакомился. Знакомство наше скоро превратилось в тесную дружбу, потому что в этом добровольном отшельнике было многое, что могло возбудить участие и уважение. Я видел в нем следы глубокой учености, поддерживаемой блестящими умственными способностями, но со всем тем он был мизантроп и часто переходил от мгновенного воодушевления к грустной задумчивости. Легран имел у себя много книг, но читал их редко. Главное его развлечение состояло в рыбной ловле и охоте, любил он также бродить по берегу или между кустами мирт, отыскивая раковины и другие минералогические предметы – коллекция его натурального кабинета сделала бы честь Шваммердаму. Во время этих прогулок с ним обыкновенно ходил старый негр по имени Юпитер, отпущенный на волю еще до банкротства; ни просьбами, ни угрозами не могли склонить этого верного слугу, чтобы он оставил своего молодого масса Виль, за которым следить повсюду он считал своим неотъемлемым правом; кажется, даже сами родственники Леграна, заметив его расстроенную голову, поддерживали Юпитера в этом похвальном намерении, с той целью, чтобы он сделался как бы сторожем и смотрителем отшельника.
