ВАДИМ ИНФАНТЬЕВ
ПОСЛЕ ДЕСЯТОГО КЛАССА
ПОД ЗВЕЗДАМИ БАЛКАНСКИМИ
ЛЕНИЗДАТ
84.3Р7 И 74
Редакционная к о л л е г и я:
А. И. Белинский, И. И. Виноградов, С. А. Воронин,
А. Е. Г а в рилов, Г. А. Горышин, Д. А. Гранин,
Л. И. Емельянов, В. Д. Л пленное, Б. Н. Никольский,
Б. А. Рощин, О. А. Цакунов, В. С. Шефнер
© «Под звездами балканскими»,
4709flifl9on 1 пч Воениздат, 1979
та 232—-85 © Послесловие, оформление,
М171 (03)—85 Лениздат. 1985
ПОСЛЕ ДЕСЯТОГО КЛАССА
Группа фашистских армий «Север» двигалась на Ленинград. Сверкали огнем тринадцать тысяч ее орудий, давили землю полторы тысячи танков, сквозь тучи дыма плыли в небе, тяжело завывая моторами, тысяча двести самолетов. Семьсот двадцать тысяч автоматов и пулеметов прошивали пулями воздух.
Пал Псков. Пал Остров. Путь на Ленинград был открыт. Оборонительные работы на Лужском рубеже еще не были закончены. А непосредственные подступы к Ленинграду с юго-запада вообще не укреплялись, да и кому могло прийти в голову, что противник сумеет подойти к городу с этой стороны?
Пали Новгород и Чудово. Пала Гатчина. Берлинское радио кричало в эфир: «Остались считанные часы до падения Ленинграда, этой твердыни Советов на Балтийском море!»
Застучал неумолимый железный метроном, отсчитывая историю, метры расстояний и жизни людей.
В лабиринтах построенных на улицах баррикад, под продырявленными крышами заводских цехов, в траншеях и орудийных котлованах жили, боролись и умирали тысячи людей. Стиснутый в кольцо, Ленинградский фронт не поддавался никакому натиску.
На окраине Автова окопалась зенитная батарея, одна из сотен ей подобных. Четыре орудия, ПУАЗО>1, дальномер, толстые кабели синхронного управления. Из железных труб наспех вырытых землянок поднимается дымок. Снуют солдаты, проходят командиры — течет будничная фронтовая жизнь.
Пользуясь затишьем, в котловане третьего орудия сидит его командир сержант Николай Бирюков. Потертая шинель ладно облегает его фигуру, пилотка не наползает на уши, а держится солидно на стриженой голове. Видно, что, несмотря на молодость, он не новобранец и на военной службе не первый год.
Он пишет, положив под тетрадку планшетку, пишет, сам не зная для чего, пишет обо всем, что приходит ему в голову. Он видит окружающую действительность через бруствер своего окопа, он пытается оценить происходящее и судит скорее сердцем, чем умом. Иногда он выносит свои суждения со скоропалительной мальчишеской безапелляционностью, иногда вообще ничего не может понять — один из миллионов маленьких мирков в гигантском столкновении двух миров. Он думает, думает, карандаш торопливо бео/сит по бумаге.
