Осколки эпохи Путина. Бюрократия против нации

Ненависть к власти — объяснимое и нравственно обоснованное чувство, когда власть осуществляется замкнутой корпорацией чиновников и обслуживает олигархию. Если гражданин для власти — только источник наживы и объект манипулирования, то гражданин не может испытывать к власти теплые чувства. Когда произвол чиновника обнаруживается при любом контакте гражданина с властью, между властью и обществом складывается непримиримый антагонизм, разрешимый только «ротацией элит», которая может выливаться в «кадровую революцию». Иначе нас ждет только гибель страны.

Обычно гражданин не столь интенсивно общается с властью, чтобы его жизнь заполнялась только помыслами о безобразиях этой власти. В России о власти говорят и думают много. Но систематизация мыслей не допускается вездесущей пропагандой, отупляющей гражданина и лишающей его мотивов к действию.

Мне довелось взглянуть в глаза подлой власти с близкого расстояния — с позиции депутата Государственной Думы. И увидеть там всю глубину русской трагедии, которая остается не узнанной и не осмысленной, несмотря на чудовищные катастрофы рубежа тысячелетий. Это не домыслы, которых хватает в досужих разговорах. Это документированное знание, это свидетельство очевидца.

Многие консерваторы на Западе имеют положительное мнение о Владимире Владимировиче Путине, они видят в нем настоящего национального лидера, который работает в интересах русского народа. Я очень сильно удивился, когда встречался с итальянскими консерваторами, они мне передали издание, в котором Путин превозносился как лидер мирового масштаба, как некий образец национально мыслящего руководителя государства. Заблуждение было связано с отсутствием информации о реальном положении дел в России и с неадекватной оценкой некоторых грубых слов Путина, которые интерпретировались как антиамериканские и многократно цитировались в западных СМИ. Я тогда написал краткий материал и отправил итальянцам. Не знаю, был ли я убедительным для них, но в русском секторе интернета он разошелся достаточно широко.

Напомню, что афинская демократия широко использовала труд рабов, храмовую проституцию и монополию морской торговли, более похожую на пиратство. В «тоталитарной» Спарте численность нахлебников (городского демоса) была значительно меньше, а отношение спартиатов и илотов больше напоминало отношение арендодателя и арендатора земли. Впрочем, даже в Афинах просто так убить раба было невозможно. В одном из диалогов Сократа, его собеседник рассказывает, что убийца раба был связан и брошен в канаву до прихода стражи.