Кровник - Лев Николаевич Пучков

Кровник

Война — тяжелая работа. Антон Иванов, по прозвищу Сыч, командир группы спецназа, — настоящий профи, проведший в Чечне полтора года. Но и долгожданный отпуск обернулся для него войной — боевики похитили его жену и увезли с собой в горы. Теперь война стала для него личным делом, делом кровной мести. Он идет по следам боевиков, словно волк, преследующий добычу. Все еще впереди — изнурительные переходы, долгие засады, ледяная ярость, молниеносные схватки и, как награда, — кровь врагов.

Читать Кровник (Пучков) полностью

Лев Пучков

КРОВНИК

Обществу, пославшему своих сыновей на смерть, посвящается

ПРОЛОГ

Здравствуйте, уважаемый читатель. Чем занимаетесь, дорогой? Хотя это ваше личное дело, занимайтесь чем пожелаете. А я вот тут дурью маюсь — рыхлю кинжалом почву. Почва неподатливая — каменная крошка через каждый сантиметр, тут, в горах, она почти всюду такая — глина и каменная крошка, а сантиметров через сорок начнется скальный монолит, хрен без тола отковыряешь. В принципе, шибко углубляться мне не надо — я уже вспахал участочек диаметром сантиметров в тридцать, глубиной на треть кинжала, этого вполне достаточно.

Рядом со мной сидит здоровенный бородатый тип со связанными за спиной руками и внимательно наблюдает за моими телодвижениями. Во взоре его можно уловить удивление — пленник даже отдаленно не предполагает, для чего это я рыхлю почву. Возможно, он считает, что я повредился рассудком — обстоятельства тому вполне способствуют. Зовут типа Абдулла Бекаев, он командир отряда чеченских «непримиримых», то бишь «духов». Я завязал ему пасть широкой зеленой лентой, которая пять минут назад красовалась на его голове, — на всякий случай, вдруг пожелает заорать благим матом. Хотя, похоже, кричать он пока не собирается: в глазах Абдуллы я не вижу страха. В них, как я уже упоминал, можно прочитать лишь удивление и полное неприятие происходящего.

Три дня назад Бекаев с патетикой в голосе «загружал» английского журналиста: дескать, они — «непримиримые», то бишь железные воины Ислама, покуда не отомстят за пролитую неверными кровь своего народа, постятся, водку не пьют, с женщинами ни-ни и истово молятся Аллаху — как положено настоящим правоверным…

Когда он об этом вещал, вид у него был вполне соответствующий: волевое одухотворенное лицо, горящие глаза, солидная борода, да и здоров Абдулла — этакий раскормленный бугай. Вполне можно поверить, что такой тип не знает страха и в случае чего умрет во имя газавата, не моргнув и глазом.

Однако у меня имеется другая информация. Я, например, прекрасно знаю, что «духи» из отряда Абдуллы жрут водку чуть ли не ведрами, играют по ночам в карты, курят анашу и с остервенением трахают отловленных в рейдах славянок, которых посчастливилось доставить на базу. У самого командира имеется целый гарем — то ли пять, то ли шесть русских девчонок, к которым он никого не подпускает — держит их под охраной и развлекается с ними в любое время суток, как только в чреслах засвербит похоть. Кстати, одна представительница этого гарема сейчас присутствует здесь — вот она, лежит неподалеку, привалившись спиной к скале, в закрытом черном платье и темной косынке, с потухшими немигающими глазами на бескровном осунувшемся личике. За последний месяц она вынесла такое, что иному не приснится и в самом страшном сне. Эта женщина — Светлана, моя жена, самый дорогой мой человек…