Предрассветный февральский дождь, а под ним — Витенька. Стоит в аэропорту имени Бен-Гуриона. Позади Москва. Впереди не пойми что.
Неуютно, конечно, Витеньке. Одно хорошо, думает, — конец заморочкам. Это он к таланту своему относит. На фиг талант, если за спиной дышат Манька, Мишка, Сашка, а он, Витенька, не знает, где они будут спать сегодня и что будут есть.
Жалкий очажок, но свой — это по минимуму. По норме — хорошая квартира в Израиле. Не хуже, чем была в Москве. И еще много чего. Много чего они с Манькой задумывали, рожая сначала сына, после дочь. Выучить их в консерваториях и университетах. И если он, Витенька, числит себя мужчиной (а он числит), то и Манечке по судьбе положены королевские женские радости: книги, диски, косметика, шмотки. И жизнь без лишнего трудового напряжения. В свернутом виде мысль Витеньки была не ветвиста.
— Отцепись ты, талант дурацкий! — просил Витенька изо всех сил. — Дай хоть здесь, на новом месте спокойно жить. Не мешай зарабатывать. Мне же всё с нуля начинать… Не для себя прошу, — жена, дети…
Что за непонятная проблема у Витеньки?
На доисторической родине Витенька с Маней въехали в дом на Таганке жить долго, счастливо и умереть в один день. Непременно в этой «сталинской» четырехкомнатной квартире, доставшейся после перехода нескольких родственников в мир иной, съездов и переездов, обменов, доплат и обманов (не с их стороны, не с их).
И потому дорогой бесконечно.
Выбор друзей — привилегия молодости.
Перехватив на лестнице, у почтового ящика, одинокого, но веселого адвоката Самуила Абрамовича, голубоглазая Маня пригласила соседа в гости. «На винегрет, всё-таки новоселье».
— Когда?
Маня, как чистой водой, окатила взглядом:
— Сейчас, конечно.
Адвокат, оказалось, всегда держался этого правила «здесь и теперь» и потому вместо своей двери попал в ту, что рядом.
Винегрет оказался и вправду всего-навсего винегретом, чему адвокат, привыкший к гурманским изыскам «Праги» и «Славянского базара», очень удивился. Удивило его и то, что в отличие от винегрета ресторанного этот был наструган наскоро большими кусками в большое блюдо, очень напоминавшее таз. И совсем удивительно вели себя подоспевшие дети в прожорливом возрасте, которые разнесли закусь на глазах, тут же.
Но… Был еще хлеб. Была водка. И было весело. Позже Витенька смотался в ближайший магазин. Удача! Именно в этот миг были выброшены импортные гамбургеры на пустые прилавки с тараканами. Стало и сытно.
Пошлые эти котлеты, истекающие жиром, продавались в упаковках по сорок штук. Штука на хлеб и лист салата — порция для Европы. Но что немцу смерть, то русскому еврею — здорово.