– Повторяю суть задания, – громыхал в шлемах солдат суровый голос лейтенанта. – С орбиты заметили «слепую» зону – импульсы радаров отражаются от поверхности, расположенной на пару десятков метров выше, чем отмеченный ранее на картах уровень суши. Аналитики предполагают, что противник проник на нашу территорию и накрыл квадрат сто на сто метров маскирующими полями, скрывая некую деятельность от наших зондов-шпионов. Судя по небольшим размерам квадрата, под силовыми щитами может обнаружиться вход в глубинный бункер или что-то в этом роде. Посланные под маскирующие щиты роботы-разведчики типа «крот» не вернулись. Последовавшая за «кротами» разведгруппа спецназа обнаружила вход в зону, но встретила сопротивление, почему и вызвали нас. Наши действия: высаживаемся, проникаем под щиты, уничтожаем излучатели силового поля и отступаем, открывая территорию для удара с воздуха... Вопросы будут?
– Спецназ заказал роту пушечного мяса, – криво усмехаясь, сказал 104-й на ухо сержанту. – Какой кошмар – «встретили сопротивление»!
– Отставить! – огрызнулся сержант. – Прибереги свои замечания до возвращения на базу!
104-й сидел в противоперегрузочном кресле бота за спиною сержанта, но шлем – латы повышенной защиты с круговым обзором давал возможность увидеть лицо говорившего. Темнокожий рядовой улыбался и пытался шутить, но в его глазах вполне заметно дрожал огонек набирающего силу страха...
«Латы повышенной защиты»... Это круговой обзор, система биолокации, энергонепроницаемая броня, набор всевозможных приспособлений, как-то: ножи, кусачки, плазменный резак, лебедка, аптечка, еще климат-контроль, вентиляция, электронные навигатор и логистик... и усилители мускульной силы, чтобы тягать на себе всю эту груду металлолома. Десантники ненавидели эти металлические одноместные фобы, как прозвали в частях интеллектуальные латы – не столько даже из-за того, что те ценились выше человеческой жизни и волновали командование больше, чем судьбы людей, которых должны были защищать, а скорее потому, что приказ «надеть латы!» неизменно означал: «вернутся немногие!».
Сержант, как и все те, кто рисковал жизнью в войне на Клероне, был «безымянным». Его двадцатизначный личный номер начинался указанием звездной системы, где находился Эмбриональный центр, место зарождения и взращивания миллионов безымянных младенцев, продолжался номером самого Центра в списке генетических лабораторий галактики и завершался индивидуальным кодом, определяющим файл данных в международной картотеке и полностью характеризующим гражданина для всех действующих в космосе систем идентификации.
