Стрельба по тарелкам

На крыльце полицейского участка сидели двое. Один лохматый, волосы до плеч, другой лысый, а может, бритый. У лохматого под правым глазом светился фиолетовый синяк. У лысого – или бритого – поперек головы было что-то написано то ли губной помадой, то ли просто красным маркером.

Лохматый блаженно щурился на утреннее солнышко. Лысый то и дело морщился, кашлял и иногда осторожно поглаживал горло.

Тяжело ступая, пришел немолодой лейтенант, грузный, усатый, в выцветшей фуражке. Поглядел на утренних гостей так, словно они тут и должны были сидеть. Гости подвинулись на крыльце, давая ему дорогу. Полисмен отпер участок и исчез внутри, не прикрыв за собой дверь. Послышалась деловитая возня – двигались стулья, открывались и закрывались ящики, шумно закипела вода. Потом раздалось глухо:

– Ну заходите.

Двое вошли в полутемную комнатушку и остановились перед большим письменным столом – плечом к плечу, будто в строю.

– Габриель Барро, – представился лохматый. – Свободный художник.

– Эгон Эрвин Кнехт, – произнес лысый хрипло. – Писатель-профессионал.

Подумал секунду и добавил:

– Дорого.

Лохматый недовольно покосился на лысого:

– Это, конечно, было обязательно.

– Себя уважать надо, – отозвался тот.

Полисмен не глядел на визитеров, он смотрел в монитор. Лохматый безошибочно нашел, где в стену вмонтирована камера, и небрежно помахал ей рукой.

– Лейтенант Ортега, – бросил полисмен, не отрываясь от монитора. – Э-э… Сеньоры. Не сочтите за неуважение, а можно пальчики ваши?

Лохматый и лысый коротко переглянулись.

– Время такое, никому верить нельзя, – объяснил лейтенант. – Смотришь на морду, вроде все сходится, а потом – бац! – инфа из округа, что морда-то краденая…

– Зачем тогда пальцы, давайте сканер, – предложил лохматый.

Лейтенант секунду подумал, кивнул и вытащил из-под стола белый пластиковый набалдашник на витом шнуре.

Лохматый запихал сканер глубоко под мышку. Когда то же движение повторил лысый, полисмен только головой покачал.

– Раньше слышал, но никогда не видел. Чип в сердце, мама дорогая… Пожалуй, это снимает все вопросы, – лейтенант снова уставился в монитор. – Угу. Угу. Благодарю вас, сеньоры.

– Думали, врем? – спросил лохматый снисходительно.

– Ну… Уж больно у вас наружность… Небрежная. Опять-таки, вы в зеркало с утра смотрелись?

– Это скоро пройдет, – заверил лохматый. И добавил зачем-то: – Мой друг, видите ли, левша.

– А для чего у вашего друга на голове написано «Пупсик»?

– Это не я, – быстро сказал лохматый.

Лысый потрогал макушку и, заметно смутившись, потянул из кармана платок.