Нью-Йорк, 1998 г.
…Как-то мои школьные друзья заподозрили, что я не рассказал им всей правды о своей прошлой жизни.
– Почему все-таки ты уехал из Сьерра-Леоне?
– Потому что там началась война.
– Ты был свидетелем боев?
– Все жители страны так или иначе сталкивались с этим.
– То есть ты видел своими глазами, как бегут люди с автоматами и стреляют друг в друга?
– Да, и не раз.
– Круто!
Легкая улыбка скользнула по моим губам.
– Расскажи нам об этом как-нибудь поподробнее.
– Да, когда-нибудь обязательно расскажу.
Много разных историй довелось нам слышать об этой войне, но казалось, все это происходит в каком-то далеком, неведомом краю. Только когда через наш городок потянулись вереницы беженцев, стало понятно – в стране что-то неладно. Люди, пешком прошедшие сотни километров, поведали о том, как убивали их родственников и сжигали дома. Иногда кто-то из соседей из сострадания соглашался приютить у себя несчастных странников, но те в большинстве случаев отказывались оставаться, так как считали, что рано или поздно боевики доберутся и сюда. Дети беженцев не играли с нами. Они вздрагивали, услышав гулкие удары топора о деревянную колоду, или замирали от стука камней по жестяным крышам – мы с ребятами любили стрелять по птицам из рогаток. Взрослые, покинувшие зону военных действий, мало отличались от своих испуганных чад: беседуя с нашими старейшинами, они вдруг замолкали, терялись, забывали, о чем шла речь. Сказывались усталость и недоедание, но не только. Было ясно: то, что пережили эти люди, глубоко ранило их души. Однако даже если бы они рассказали нам всю правду, мы бы не поверили.
Временами мне казалось, что все беженцы преувеличивают опасность. Что я знал тогда о войнах? Читал о них в книгах и видел в кино, например, в своем любимом фильме «Рэмбо: первая кровь»; слышал сообщения Би-би-си о боях в соседней Либерии. Сознание десятилетнего ребенка не могло вместить трагедию, разрушившую жизнь беженцев.
Впервые война коснулась нашей семьи, когда мне было двенадцать лет, в январе 1993 года. Мы с моим братом Джуниором и нашим общим другом Таллои (оба были на год старше меня) отправились в соседний городок Маттру Джонг, чтобы принять участие в конкурсе самодеятельности, который проводили наши знакомые. Мой лучший друг Мохамед не смог пойти, потому что они с отцом занялись ремонтом соломенной кровли кухни.
За четыре года до этого мы вчетвером – Джуниор, Таллои, Мохамед и я – организовали рэп-группу. Впервые рэп мы услышали в поселке Мобимби: там обосновалось много иностранцев, работавших в той же американской компании, что и мой отец. Мы часто ходили в Мобимби, чтобы поплавать в бассейне, посмотреть огромный цветной телевизор и просто потолкаться среди белых людей, отдыхавших после работы. Однажды по телевидению показали видеоролик: молодые чернокожие парни, ритмично пританцовывая, скороговоркой произносили какой-то замысловатый текст. Зрелище просто завораживало – мы застыли на месте, пытаясь разобрать слова
