Дежавю, или Час перед рассветом

После унылой прохлады Хельсинки московский зной казался просто тропическим. Нагретый солнцем асфальт плавился под колесами машины, словно карамель. Над ним клубилось зыбкое марево, отчего дорога казалась политой маслом. Дэн полной грудью вдохнул сладкий дым отечества, включил климат-контроль и едва ли не на полную мощность врубил «Апокалиптику».

Он устал, чертовски устал. Он работал как каторжный, без выходных и проходных последние несколько лет. Работал на износ, не жалея ни себя, ни подчиненных, по кирпичику строя свою маленькую империю. А вчера в Хельсинки он подписал контракт, который позволит если не расслабиться, то хотя бы перевести дух, расширить производство, доукомплектовать штат и даже — о, чудо! — смотаться наконец куда-нибудь в далекие края на отдых. Может быть, в Индию. Или на Большой Барьерный риф…

В кармане, пытаясь заглушить «Апокалиптику», заиграл мобильный. «А по лесам бродят санитары!..»

Дэн улыбнулся, выключил музыку, плечом прижал к уху трубку. Только один человек имел такие специфические позывные. Человек, с которым он не виделся уже почти тринадцать лет, но тем не менее продолжал поддерживать связь.

— Рад тебя слышать, Гальяно!

— А видеть? — донеслось из трубки. — Где тебя носит, Киреев? Приглашаешь товарища в гости, а сам сваливаешь неизвестно в какие дали!

— А ты где? — Дэн бросил быстрый взгляд на спидометр.

Да, он приглашал Гальяно в гости. Каждый год, а то и чаще. Но никак не рассчитывал, что друг приедет вот так, без предварительного звонка.

— А я тут, прямо перед твоей бронированной дверью. Сижу, понимаешь ли, на ступеньках, тоскую. Ты-то сам где? Ты хоть в Москве сейчас, Киреев?

Дэн снова глянул на спидометр, прибавил газу, спросил:

— Еще час на ступеньках посидишь? Я уже лечу!

— Еще час посижу. Куда ж я денусь? А ты откуда летишь, сокол сизокрылый?

— Из Хельсинки.

— Границу хоть перелетел?

— Перелетел, не переживай. Там, в квартале от дома, кафе есть хорошее, можешь подождать с комфортом.

— Да ладно, мне и на лестнице хорошо. Соседки у тебя красивые, длинноногие такие соседки. Настоящие столичные штучки. Ходят вверх-вниз, волнуют сердце провинциального хлопца.

Насколько Дэн помнил, сердце провинциального хлопца вот уже больше года было занято прекрасной дамой с говорящим именем Любовь, но… горбатого могила исправит.

— Все, не скучай, скоро буду! — бросил он в трубку и отключил связь.

Гальяно приехал! На душе вдруг стало тепло и тревожно одновременно. Воскресли воспоминания, которые до сих пор, по прошествии тринадцати лет, причиняли ему почти физическую боль, раз за разом возвращая в прошлое: на берег ведьминого затона, в самую темную ночь, к мертвой Ксанке, с которой тогда, тринадцать лет назад, ему не позволили даже попрощаться…