Хуже всего дело обстояло с трубками. Правда, на Подгорной улице жил Яшка Баглай, одноногий мальчишка страшной силы. Он нигде не учился, дружил только со взрослыми, и у него всегда можно было достать резину для рогаток, настоящий порох и эти самые трубки. Только за все нужно было Баглаю платить. Меняться он ни за что не соглашался. А у нас никогда не было денег. Нам не давали родители. Поэтому трубки мы доставали другими путями. Но эти пути были ненадежны, и трубки, которые попадали нам в руки, были тоже ненадежны: или слишком тонкие, или из какого-то хрупкого металла. Они быстро засорялись или лопались, когда молотком надо было сплющить конец, и ничего путного из них, конечно, не получалось.
Только Юрка Блинов раздобыл где-то отличную медную трубку толщиной с указательный палец. И у него все получилось, как надо.
Сначала он расплющил один конец трубки и загнул его под прямым углом. Потом для надежности он залил этот конец трубки внутри у загиба свинцом. Слева от загнутого конца просверлил крохотное отверстие для затравки. Рукоятку выточил из дубового корневища. Трубку уложил в специально выдолбленный желобок, а загнутый хвост врезал в рукоять для упора. Затем толстой медной проволокой, наматывая ее виток к витку, намертво притянул трубку к рукоятке.
Мы видели подобные пистолеты в нашем краеведческом музее. Порох в них насыпался горстью, забивался бумажный пыж, горстью же отмеривалась дробь, и все снова крепко-накрепко запыживалось. Грохот, наверное, получался, как от охотничьего ружья. И руку, наверное, так подбрасывало вверх, будто ее с размаху ударяли снизу. Это были тяжелые дуэльные или боевые пистолеты, и делались они парами, на заказ, известными в то время оружейными мастерами, и хранились они в дорогих деревянных футлярах, обтянутых кожей снаружи и выложенных бархатом изнутри.
То, что получалось у нас, запросто называлось самопалами. Били эти самые самопалы дробью или мелкими камешками шагов на десять-пятнадцать и хранились в тайниках под крыльцом, или в сараях, или на чердаках, чтобы не нашли родители.
В воскресенье на Юркином дворе мы осматривали новенький самопал. Он весил не меньше килограмма и длиной был около тридцати сантиметров. Но рукоятка так удобно сидела в кулаке, что веса почти не чувствовалось.
- Да-а... это штука! - с завистью сказал я, прицеливаясь в забор. Зарядить бы его настоящим порохом...
Борька Линевский подкинул самопал на ладони, заглянул в медное дуло и покачал головой.
- Нельзя порохом. Разорвет.
- Почему?
- Потому. Смотрите. - Борька показал на чуть заметную трещину у загиба трубки. - Вот здесь он лопнет.
