Разливочный завод Coca-Cola в Карепе (Колумбия) представляет собой уродливую груду кирпича на окраине знойного южноамериканского захолустья. Грустные дворняги валяются на грязных улицах и часто моргают, отгоняя с глаз мух, мужчины грузят на телеги юкку и бананы, до безвкусицы пестрые местные автобусы ползут по дороге, изрыгая дизельный дым. Вокруг, до самого горизонта — плоские поля, изредка — одинокая пальма. Только и отрады, что придорожная Мадонна, благословляющая усыпанную гравием парковку и посылающая последний привет тем, кто покидает город.
Утром 5 декабря 1996 года двое мужчин въехали на гравийную подъездную дорожку. Сперва они пару раз прокатились на мотоцикле по парковке, затем остановились перед воротами. За ветхой, скрепленной цепью оградой виднелся двор, заполненный ящиками с напитками, которые дожидались отправки. По обе стороны — стены из крепких розовых кирпичей, украшенные логотипом Coca-Cola. Справа маленькая встроенная в стену проходная смотрела на парковку сквозь металлические решетки.
Пассажир спешился, водитель остался за рулем, не заглушив мотор. Подойдя к ограде, пассажир окликнул сторожа, тощего человека со светло-коричневой кожей, глазами кофейного цвета, усами и широкими бровями — в точности как в описании, однако проверить не помешает:
- Исидро Хиль? — осведомился он.
Тот, за оградой, помедлил, потом ответил:
— Да, а вам что нужно?
— Нам нужно войти и встретиться с клиентом.
— Минуточку, — сказал Хиль, как раз заприметивший набитый доверху грузовик, который надо было выпустить с заводского двора. — Сейчас разберусь с грузовиком и займусь вами.
Не думая ни о чем, кроме своей работы, Хиль отпер ворота и разомкнул цепь, чтобы пропустить грузовик. Возможно, он и сознавал опасность, однако покорился судьбе или, скорее всего, полагался на свою неуязвимость, на свое положение в иерархии союза рабочих-бутилировщиков, на обещания руководства завода (ему гарантировали неприкосновенность). И вообще, в девять часов утра, в общественном месте, когда вокруг столько людей...
Это был уже не первый подозрительный мотоцикл в то утро. Получасом ранее другой мотоцикл подъехал к маленькому киоску у дороги, где работники могли заправиться кока-колой перед сменой или после. Хиль заметил, как один из сотрудников указал на него и водитель кивнул, а затем сразу же уехал. Этот эпизод все не шел у Хиля из головы, а тут и второй мотоцикл подъехал.
В Колумбии мотоцикл — не просто мотоцикл. Это излюбленный транспорт отрядов смерти, которые уничтожают партизан и всех им сочувствующих, всех, кто оказался на другой стороне в тридцатипятилетней гражданской войне. В ту пору в Медельине запрещалось ездить на мотоцикле по двое, поскольку именно так этот транспорт использовался при налетах: водитель управляет, пассажир нажимает на курок.
