Пока титулованные британцы шли на битву с Наполеоном и его великой армией, в истинно британском стиле оберегая военную форму под зонтиками, их патриотическая страсть смешивалась со здоровым аппетитом и жаждой впечатлений, война не казалась желанным романтическим приключением.
Теперь же, когда Наполеон был сослан на Эльбу, война закончилась.
Принц-регент — Принни для своих друзей и уже большая шишка для всех остальных, никогда не проводивший длинных холодных ночей с пустым животом и не встречавшийся лицом к лицу с противником в рукопашном бою, был занят своим любимым делом — праздновал победу, давая прием с истинно королевским размахом.
Это событие совпало с организованным лондонцами празднествами, которые начались в январе и дошли до своего пика в июне, благодаря визиту царя, а также Блюхера, старого алкоголика, очень полюбившегося англичанам. В те дни в Лондоне можно было встретить и прусского короля Фридриха, и графа Платова, доблестного командующего Козакова, изгнавшего Наполеона из Москвы, и многих других светил, которых Принни старательно пытался впечатлить размахом празднеств, новой военной формой и своей монаршей щедростью.
Ко второй неделе июня все регентство Лондона задыхалось в лихорадке. Обычная толкотня и суета делового города возросли в тысячи раз, что особенно усиливалось, когда высокопоставленная особа была настроена развлекаться.
Для прожженных боевых ветеранов битв при Саламанке и Бадахосе, таких как Флетчер Белден, который в это время подпирал стену в очень душном, переполненном бальном зале, все эти разодетые люди вокруг него, хихикающие женщины, наслаждающиеся торжеством, их легкомыслие — все казалось невероятно тупым, унылым и бессмысленным. Повернувшись спиной к толпе, он направился к игральным столам в надежде утопить свою тоску в бутылке старого доброго вина.
— Лаванда, кому лаванду?..
— Печеные яблоки!
— Спелая вишня!
— Надоели стулья? Выбросьте ваши старые стулья!..
— Молоко-о-о! Свежее молоко-о!
Флетчер Белден простонал, подавив приступ тошноты, и постарался глубже зарыться в мягкую подушку.
— Моллюски, живые моллюски!
— Старые вещи, мэм?
— Покупаю старые вещи!
— Моллюски!
Шлепок упавшей на пол подушки оказался значительно громче, чем можно было ожидать от столь легкого предмета. Флетчер с трудом слез с кровати и возмущенно дернул витой шнурок от колокольчика, так безжалостно тряхнув это безобидное устройство, что оно упало ему на плечи.
— Бэк, — возмущенно воскликнул Флетчер, с трудом преодолевая несколько метров, волоча за собой кисточку от запутавшегося вокруг его ног шнурка и прикрывая наготу широким халатом бордового цвета, найденным на прикроватном стуле.
