Зарабатывать на жизнь у Маргариты Тропининой не было насущной необходимости. Судьба наградила ее состоятельными родителями, так что она с удовольствием писала и публиковала свои рассказы где придется, теша себя надеждой, что однажды напишет книгу. И она ее написала, излила свою душевную боль в романе, который так понравился Артему. Но все это — прошлое. Как было бы хорошо, чтобы оно больше ее не тревожило! И оставалось лишь на страницах, дышащих неподдельной страстью, которые она вовсе не планировала отдавать на суд читателям. Но Артем был иного мнения. Что ж, может быть, ему виднее. Он, опытный юрист и в настоящее время литературный агент одной из модных писательниц, бросивший все свои юридические амбиции и более чем прилично зарабатывающий на Ольге Граниной, знал, что делает, когда предложил ее книгу новому издательству. Как он сказал, весьма перспективному.
Маргарита потянулась на смятых шелковых простынях и посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке в ее белоснежной спальне в претенциозном стиле Людовик XV. Она прекрасно понимала, что делает, когда выбирала эту искусно стилизованную под старину левкасную мебель, но удержаться не могла. Наверное, сказались все-таки детские фантазии о спальне «настоящей принцессы». Когда она получила от отца в подарок двухкомнатную квартиру в старом, пережившем капитальный ремонт доме на Сретенке, мама ездила вместе с ней по мебельным салонам и ужасалась выбору Маргариты. Но она настояла на своем. «Мне в ней спать!» — заявила строптивая дочка, и мать не стала навязывать свой вкус, который, надо признать, у жены бывшего журналиста-международника, а ныне владельца канала кабельного телевидения, был отменный. Отец только посмеялся над Маргаритиным «людовиком», но деньги выложил не сопротивляясь. Чего только не сделаешь ради любимой доченьки? Маргарита в который раз не без удовольствия оглядела муаровые, цвета увядающей сирени обои на стенах, прихотливо изогнутые формы мебели. Пробивающийся сквозь серебристые шторы луч скупого зимнего солнца отразился в зеркале с резной рамой, в старинной вазе саксонского фарфора просыпались нежные лилии, распространяющие в комнате головокружительный аромат. Надо было все-таки их вынести в другую комнату, а то немного голова болит. Но Маргарита этого не сделала, ее душа вчера вечером требовала романтического, немного печального антуража. Вот с этими самыми цветами, с лиловыми свечами в серебряных подсвечниках, со светлым благоуханным «Шардоне» в хрустальных бокалах, с виноградом, покрытым легкой патиной, с пушистыми чувственными персиками. «Все-таки я ужасно глупая», — подумала она и вздохнула, усмехнувшись своим маленьким, вполне простительным слабостям. В конце концов, какая женщина устоит перед возможностью провести ночь в сказочном замке? Пусть даже уместившемся в небольшой комнате. Какая разница? Главное — атмосфера.
