— А, все это вздор! — прошептала Тэйлор Бишоп, затворяя за собой дверь. Декабрьский холод переносить ей было легче, чем рождественский хаос, царивший в доме.
Каждый год она давала себе обещание, что на праздники никого не убьет, и каждый год начинала вынашивать планы убийства уже через двадцать четыре часа с того момента, как она переступала порог дома, где провела детство. И хотя желание придушить всю свою многочисленную родню, включая овдовевшего отца, давно уже превратилось в традицию, Тэйлор не припоминала, когда это чувство было столь сильным, как сейчас.
Тэйлор прижалась лбом к холодному, матовому овалу стеклянной двери и вздохнула. Она любила свою семью. Действительно любила. По-настоящему. Но в данный момент она любила их не слишком-то сильно.
Ни один из членов семьи палец о палец не ударил, чтобы что-то сделать к Рождеству. Ни один — даже из тех, кто жил поблизости от родного дома. Украшение все еще пылились на чердаке; никто еще даже на минуту не задумался о раскладке праздничных даров. Ведь папа не купил даже первый подарок! Стадо мужчин могло тешить себя представлением, будто восьми дней более, чем достаточно, чтобы организовать праздник, но для нее это выглядело неубедительно. Более того, сложившуюся ситуацию по праву можно было бы назвать безнадежной. Тэйлор вовсе не была уверена, что в состоянии устроить Рождество хотя бы наподобие прошлогоднего.
«Ты уже не так молода, как раньше, Тэйлор. И не можешь рассчитывать на то, что и сейчас столь же энергична», — напомнила она сама себе И вдруг выпрямилась одним рывком, осознав, что на себя наговаривает. Тэйлор поглядела на свое размытое отражение в медном дверном молотке и громко проговорила:
— Двадцать девять лет — это еще далеко не закат!
— Но ты все выше и выше поднимаешься в гору в его направлении, Мышка, — раздался из-за спины теплый, насмешливый мужской голос.
У Тэйлор перехватило дыхание и подкосились ноги. Чтобы не потерять равновесие, она вцепилась в дверную ручку. Никто теперь не зовет ее Мышкой. Никто никогда не звал ее Мышкой, за исключением Дрю Хэйвуда, а это никак не мог быть его голос. Он давным-давно уехал в никуда из этих мест на севере Арканзаса… и ни разу не оглянулся.
— Мышка? — позвал ее тот же голос, на этот раз не совсем уверенно.
Она медленно обернулась, бессмысленно радуясь, что погода сегодня не испортила ей прическу, что в течение всего прошлого месяца она сидела на диете и что у нее есть шанс показать предмету первого серьезного умопомрачения, что она выросла. Что она перестала быть надоедливой младшей сестренкой Клея. К сожалению, она никак не предполагала, что появится мужчина и устроит ей сегодня точно такую же чувственную взбучку, как это было, когда Клей впервые познакомил Дрю с членами своей семьи.
