И прежде, чем она смогла извлечь из набора женских штучек дымовую завесу многоопытной женщины, в животе у нее все оборвалось. Остроумие покинуло ее напрочь. Обладая свойством честно признавать про себя собственные недостатки и ошибки, она сразу же вспомнила, что в присутствии Дрю у нее всегда возникали проблемы с подбором подходящих слов на родном языке. Будучи девушкой-подростком, она гораздо больше времени тратила на то, чтобы молчаливо глазеть на него, чем на то, чтобы разговаривать с ним.
Неожиданно для нее самой, наполовину позабытые дорогие воспоминания всплыли на поверхность, и тоска по прошлому охватила ее в тот самый миг, когда она поглядела ему прямо в глаза и улыбнулась. Знакомая ответная улыбка Дрю стала для нее самым приятным сюрпризом с той минуты, как она вчера переступила порог родного дома.
— Привет, Тэйлор! — проговорил он тем самым голосом, от одного звука которого по телу пробегали мурашки и кровь бурлила в жилах.
Не успела она и глазом моргнуть, как на месте девчоночьих прилагательных типа «красивый» и «высокий» пришли более точные определения, как-то: «чувственный рот», «испепеляющий взгляд», «сексуальная сень, обволакивающая в пять часов утра», или «Такие широкие плечи, что туда может поместиться женская головка и выплакать все свои слезы». Слез, правда, на данный момент у Тэйлор в наличии не было, но как знать, когда вдруг понадобятся широкие плечи.
Внезапно Тэйлор отрезвела и припомнила, что эти плечи уже однажды подвергались испытанию. Он предложил ей утешение и попутно похитил уголок ее сердца, который с тех пор она так и не сумела вернуть.
«Похитил» — правда, не то слово. Ибо она отдала ему этот крохотный кусочек сердца добровольно. К сожалению, ему он оказался не нужен. Стряхивая с себя будоражащие воспоминания, Тэйлор предпочла вернуться из прошлого в настоящее. Ей уже далеко не шестнадцать, и утешение ей больше не требуется. Ей не нужен мужчина, поскольку ей не нужны сложности.
— Привет, Деревня Неотесанная! — поздоровалась она, употребив давнее прозвище, которым когда-то наградила его в ответ на Мышку. — Моя твоя давно не видать!
Дрю Хэйвуд расхохотался и решил, что крошка Тэйлор Бишоп подросла, лелея чувство мести. Его, правда, как-то не слишком интересовало то, что она до сих пор живет в мире грез и мечтаний. Ему вообще не было до этого дела, это его не останавливало. Как, впрочем, и что бы то ни было на свете.
Глаза у нее, как он об этом помнил всегда, были цвета голубого неба в дождливый день; рот щедр и многообещающ; но сама она больше не была совсем молоденькой, преисполненной обожания Тэйлор, застенчиво ему улыбавшейся и заползшей к нему прямо в душу. Тогдашние ее движения, делавшие ее схожей с беззаботным жеребенком, сменились утонченными жестами, за которыми таилась природная грация, не скованная излишней официальщиной. Светлые от природы волосы слегка касались плеч и поблескивали на свету. Он мог лишь надеяться на то, что свойственное ей прежде искрометное чувство юмора сохранилось, несмотря на происшедшую с ней метаморфозу, и лишь пряталось под выставлявшейся ею напоказ чувственно-зрелой оболочкой.