Если вы бывали в нашей галактике, а именно в той ее части, где находится Земля, то вам, конечно, приходилось высаживаться в порту небольшой базовой планеты «Эйка» и вы, конечно, заглядывали в кафе «Метеорит», поскольку это кафе единственное, других на планете просто нет, а планета тоже единственная, других в том созвездии тоже нет.
К «Эйка» часто заворачивают корабли, улетающие с Земли и возвращающиеся на Землю из других районов галактики и из других галактик. Это, так сказать, последняя остановка перед Землей. На «Эйка» находится «база», второй по величине после марсианского центр космических исследований земного сектора галактики. Отсюда снаряжают и отправляют экспедиции для исследований отдаленных звездных систем, и сюда эти экспедиции возвращаются. Вокруг планеты всегда крутится два-три исследовательских звездолета, а в кафе «Метеорит» всегда можно найти лучшие земные вина, услышать новости со всех краев вселенной и встретить друзей, с которыми вы не виделись, как минимум, целую вечность.
В этот раз в «Метеорите» встретились экипажи звездолетов «Проныра», командир — Федор Левушкин, и «Скиталец», командир — Джим Крепыш. Отмечали возвращение из отпусков планетолога Жана и штурмана Геннадия. Штурман рассказывал, как они с Жаном провели отпуск на Земле.
— Вы Андромедова помните? — говорил он, наполняя бокалы шампанским.
— Это тот длинный с усиками, что ли? — откликнулся Левушкин. — Он еще у Светова вторым пилотом работал?
— Точно! — отвечал Жан.
— Андромедов? — лениво переспросил Чарли. — Это тот тип, который все рвался Крабовидную Туманность исследовать?
— Так его там и ждали, — скептически заметил Михаил. — Судаков отказался включить его тему в план исследований.
— И правильно сделал, — заметил Степан, считающий себя специалистом по всяким туманностям. — Нечего Андромедову в этой туманности делать.
— Так вот, — продолжил Геннадий. — Мы его на Земле в порту встретили.
— Да? А он разве из отпуска еще не вернулся? — спросил Джим. — У него вроде еще три месяца назад отпуск был? Неужели до сих пор на Земле торчит? Что это ему там понадобилось?
— Влюбился он, братцы, — грустно сказал Геннадий, отпивая глоток из бокала.
— Бедняга! — посочувствовал Левушкин. — И как же это его угораздило. Может, враки? Ведь вполне серьезный астронавт.
— Нет, сами видели. Вот Жан не даст соврать. Верно, Жан?
— Точно, — кивнул Жан. — Влюбился.
Из Мишкиного кресла послышалось несдержанное хихиканье.
— Ты чего ржешь, Михаил? — строго сказал Геннадий. — Нет бы посочувствовать человеку, ведь с каждым может случиться, а он: гы-гы. Бревно!
