Лорс рисует афишу

День в редакции начался с гомерического хохота. Смех катился из кабинета в кабинет, из одного конца коридора в другой. Он вспыхивал везде, куда вихрем залетал разносчик сегодняшнего веселья Аркадий Цвигун, молодой разъездной корреспондент, по его собственному утверждению широко известный ста тысячам читателей под псевдонимом «Арк. Цвиг». Подбегая к каждому, он совал свежий номер газеты с обведенным абзацем и спрашивал:

— Чем надо откармливать кур, старик? Ну? Читай!

Глаза читающего уже начинали от изумления широко раскрываться, а Цвиг все-таки спешил объяснить:

— Утиным мясом!

— Ха-ха-ха! О-о-о! Вот это «ляпа»! Кто автор? Лорс?!

— Лорс!

Захлебываясь смехом первооткрывателя ошибки Арк. Цвиг мчался в следующий кабинет.

Ошибка случилась в хлесткой корреспонденции, полной гражданского гнева против руководителей одной из колхозных птицеферм. Называлась корреспонденция «Курам на смех», и в ней юный внештатный сотрудник редакции Лорс беспощадно разоблачал: «А на самом деле привесы птицы резко снизились на ферме еще и потому, что здесь перестали давать курам утиное мясо».

Вместо «утильное» (бросовое, негодное, употребляемое только в корм птице) — «утиное»… Хохот катился дальше вместе с Цвигуном. Даже бывалые газетчики не могли удержаться от усмешки.

Разумеется, никто не удивился, что такая очевидная ошибка проскочила. Нередко на газетную полосу прорывается как раз самая очевидная несуразность. Заколдованной невидимкой она проскакивает через все фильтры: мимо машинистки и литсотрудника, заведующего отделом и ответственного секретаря, корректора, дежурного по номеру и редактора. И первым обнаружить ее чаще всего удается кому-нибудь из тех подписчиков, которые старательно читают газету от корки до корки и тут же спешат оповестить редакцию по телефону: «А у вас сегодня на второй странице…»

Что касается данной редакции, то здесь первооткрывателем обычно оказывался Цвигун. У него был поразительный нюх, он обнаруживал ошибку в готовой газете (разумеется, не в своей корреспонденции, а в чужой) молниеносно, как бы по запаху. И сразу спешил раззвонить об этом по всей редакции.

Сам виновник ошибки, Лорс, еще ничего не знал о своей беде. Прибежав в редакцию чуть свет, чтобы увидеть свежую газету, он лежал в старинном кресле, словно на плавном облаке славы и грез. Лорс в блаженстве читал и перечитывал знакомый наизусть текст, любовался собственной подписью. Он отрывался только для того, чтобы обвести гордым взглядом свой просторный, уютный «кабинет». Трибуна, обтянутая жухлым бархатом. Пианино. Шаткий столик. В углу свалены фотостенды. И хотя стекла окон мутные, а двор редакции перед самым окном уставлен рулонами бумаги и железными бочками с типографской краской, утренний свет все же прорывается в помещение.