— Жуткое зрелище, — воскликнула она, выходя из зверинца Мартэна, где только что посмотрела выступление этого смельчака, «работающего», выражаясь стилем афиши, со своей гиеной... — Как ему удалось, — продолжала она, — до такой степени приручить этих тварей, чтобы настолько быть уверенным в их привязанности и...
— То, что кажется вам трудно выполнимым, — перебил я ее, — на самом деле вполне естественно.
— О! — воскликнула она, и улыбка недоверия коснулась ее губ.
— Вы считаете, что животные совершенно лишены страстей? — спросил я ее. — Так знайте, мы способны сообщать им любые пороки, порождаемые нашей цивилизацией.
Она посмотрела на меня с крайним удивлением.
— Но признаюсь, — продолжал я, — когда мне впервые довелось увидеть Мартэна, то, как и вы, я не смог сдержать удивления. Тогда рядом со мной случайно оказался старый солдат, у которого была ампутирована правая нога. Вид его поразил меня. Война оставила свою печать на его лице, и наполеоновские битвы начертали на его лбу свои письмена. Но его открытое лицо имело то выражение непосредственности и добродушия, которое всегда действовало на меня располагающе. Без сомнения, он был одним из тех служивых, которые ничему не удивляются; находят смешное даже в предсмертных конвульсиях товарища и предают его земле с таким же легким сердцем, как и грабят. Такие люди бесстрашно стоят под пулями, не тратят время на долгие раздумья и, не колеблясь, сведут дружбу хоть с самим дьяволом. Внимательно посмотрев на выходящего из своей ложи владельца зверинца, мой случайный спутник сморщил губы одновременно и насмешливо, и презрительно. Лицо его приобрело то особое выражение, которым высокомерные люди показывают, что их не так-то легко провести. Когда же я стал распространяться насчет храбрости Мартэна, он улыбнулся и, мотнув головой, воскликнул: «Дело известное!».
«Как «дело известное»? — удивился я. — Я буду вам весьма признателен, если вы разъясните мне эту загадку».
Представившись друг другу, мы направились пообедать в первую попавшуюся ресторацию. Во время десерта бутылка шампанского освежила и прояснила память этого странного солдата. Он поведал мне свою историю, и я убедился, что он был прав, когда воскликнул «дело известное!».
Когда мы вернулись домой, она стала так мило меня подзадоривать, была так обворожительна и дала столько обещаний, что я в конце концов согласился открыть ей признание старого солдата. Назавтра она получила следующий эпизод из эпопеи, которую можно было бы назвать «Француз в Египте».
* * *
Во время экспедиции в Верхний Египет под командованием генерала Десекса, один провансальский солдат был захвачен магрибцами и уведен в пустыню, лежащую за нильскими водопадами.
