(сценический монолог) перевод Василия Арканова
I
Это случилось 30 декабря 2003 года. Вам, наверное, кажется, что давно. Но если бы это с вами случилось, вам бы так не казалось.
А с вами это случится. Может, как-то иначе — но случится. Я вам это предсказываю.
Мы пришли домой. «Домой» — значит в нашу квартиру в Верхнем Истсайде на Манхэттене.
Было еще не поздно, часов около восьми. Встал вопрос, ужинать дома или в ресторане. Я предложила дома, сказала, что затоплю камин. Это решило дело.
В Калифорнии у нас часто горел камин. В Мали-бу даже летом — там вечерами всегда туман. Огонь означал, что мы дома, отгораживал от дневных забот, сулил безмятежную ночь.
Я затопила камин. Отгородилась от забот.
Не помню, что собиралась приготовить на ужин.
Память останавливается. Как заевшая кинопленка. Вы с этим столкнетесь.
Я вас предупреждала. Все это вещи, о которых следует знать.
Вы смотрите на меня на сцене, сидите рядом со мной в самолете, сталкиваетесь в ресторане. Вам даже подумать страшно, через что я прошла.
Но ведь и вы от того же не застрахованы.
Поэтому слушайте.
Джон был у себя в кабинете. Я принесла ему виски. Он сел у камина с книгой. «Последнее лето Европы: кто развязал великую войну в 1914-м?» Дэвида Фромкина. Я накрыла в гостиной, чтобы смотреть на огонь.
Видимо, я это позже заметила. Название книги. Потом прочитала ее от корки до корки, но никаких предвестий не нашла.
Постойте. Я говорила о другом. Как все случилось.
Он попросил еще виски. Я принесла. Он спросил: купажированный или односолодовый? Я сказала, что налила из той же бутылки. «Хорошо, — сказал он. — Говорят, их лучше не смешивать».
Я стояла у стола, резала салат. Он сидел напротив, говорил. То ли про Первую мировую, то ли про виски. Не помню.
Вдруг перестал говорить. Смолк.
Я оторвалась от салата. Сказала: «Прекрати». Думала, дурачится.
Сползая со стула. Тараща глаза. Желая отвлечь и себя, и меня от тягостных мыслей.
Вслух мы этого не произнесли, но у нас были для них основания.
В следующий миг поняла: это не шутка. Видимо, он действительно поперхнулся. Подбежала, попробовала приподнять, надавила на диафрагму.
Он упал на стол, потом на пол. Из-под лица стало вытекать что-то темное.
Две «скорые» были у дома ровно через пять минут. Это я теперь знаю. Врачи суетились вокруг него на полу гостиной ровно сорок пять минут. Это я теперь знаю.
А знаю, потому что обзавелась документами. Регистрационным листом медсестер реанимационного отделения. Графиком поступлений в больницу. Историей болезни. Журналом наших консьержей. В нем черным по белому: «21.20.
