Час боли

Час боли

— Барсина, приветствую! — произнесла я в амулет, как только Махан впал в свой творческий транс. — Есть дело на сотню миллионов, хочешь поучаствовать?

Стандартная кодовая фраза, которую мы с матерью согласовали еще в самом начале нашей эпопеи с Шаманом, говорила ей о том, что у меня есть приватный разговор. Еще раз посмотрев на замершего Шамана, я горько вздохнула — то, что я собираюсь сделать, убьет наши отношения. Но не сделать я этого не могу, иначе это может убить мою семью… Как же меня все достало!

— Минут через пять, — ответила мама, — у меня сейчас встреча со старостой. Что-то срочное?

— Махан должен через неделю закончить шестой набор фигурок, — судя по тону, Барсина находилась среди НПС, поэтому можно было говорить открыто. Ни ее, ни меня никто не слышал, поэтому можно было не таиться. — Я думаю, что можно будет запускать наш план в действие!

— Отлично! — голос Барсины наполнился радостью. — Наконец-то все это закончится, и я вернусь обратно в Феникс! Выходи в реальность, это нужно отпраздновать!

— Через пять минут, — бросила я, отключая амулет. Вот и все — все нужные слова сказаны, все действия проделаны, теперь от меня ничего не зависит. Усевшись напротив Димы, я нарисовала на лице злорадную ухмылку торжествующего победителя и едва не расплакалась. Хотелось орать, реветь, рвать и метать, обнять это милое существо, прижать к себе и никогда не отпускать, но нельзя! Несмотря на то, что представители корпорации говорят обратное, я прекрасно знаю, что любое мое действие, эмоция и слово строжайшим образом контролируется и записывается людьми Прокофьевых. Сейчас наступил тот самый момент, который должен реализовать весь мой план и совершенно глупо срываться в последний момент. Нельзя, Настя, ты сильная! Ваш ход, господа Роксана и Александр…

— Значит, через неделю фигурки будут созданы, — произнес отец, наливая мне бокал вина. — Как нога, не беспокоит?

— Уже нормально, — с улыбкой ответила я, принимая вино. — Врачи обещали через неделю снять фиксаторы и еще через месяц гарантировали, что я вновь займусь танцами.

— Насть, я…, — начал было папа, но замолчал. Я даже улыбнулась — мультимиллионер, глава ведущего клана, человек, принимающий грандиозные решения стесняется поговорить с дочерью о чувствах. Об отношениях. Отцы могут совершать великие дела, но просто поговорить о личном… Для многих это невозможно.

— Доченька, — поддержала отца мама. — Спрошу, наверно, сотый раз — ты все хорошо взвесила? Ты понимаешь, что Дима больше не будет твоим? Никогда!

— Мам, все я прекрасно понимаю! — горько улыбнулась я, устало закрыв глаза. Вздохнула, выпила вина, еще раз вдохнула, набираясь решимости для разговора — мало кто знает, что на самом деле Анастария — огромная трусиха. Только родители, но они любят меня и такой.