Человек — всегда на удивленье симметричен,
Пропорции его — «сеченье золотое»,
И с миром, что вокруг него лежит,
Давно он сжился преотлично.
Любая часть его — творенье выше всех похвал,
И так же в дружбе с головой его рука,
Как сам приятельство он водит
С Луною и приливами морей.
Так много ожидает Человека слуг,
Что не о всех он слышал и не всех он знает.
В любом пути, который соизволит он начать,
Они дадут ему и силы и поддержку,
Тем паче, коль недуг злой обуяет вдруг его,
Согнав окрас со щек и слабостью дурной наполнив тело.
Могучая Любовь! С ней наш герой, имея мир внутри себя,
Бессчетное число миров обрел в придачу
И помощь в них нашел.
Джордж Герберт, «Человек».
Волны накатывались на песчаную косу, отступали и набегали снова. Неподалеку от берега вздымалась из моря поросшая мхом скала. Сразу за ней вода меняла светлую голубизну отмели на темную синеву глубины. Давным-давно, в незапамятные времена, эта скала была частью могучего кряжа, но землетрясения и непогода разрушили его, источили и обломки сбросили в бухту.
У скалы было имя. Люди называли ее Линен. Это имя дало название бухте и ее окрестностям — Гравабагалинен. Бескрайняя водная гладь, простирающаяся за скалой, называлась Орлиным морем. Вода у берега казалась мутной из-за мелких песчинок, которые волны, отступая, слизывали с пляжа. Извилистая полоска пены, оставленная ими, сразу же впитывалась жадным горячим песком.
У самой кромки прибоя стоял золотой трон, который принесли и заботливо установили четыре фагора. Накатывая и отступая, волны Орлиного моря играли с крошечными пальчиками нежно-розовых ножек королевы Борлиена.
Фагоры, с отпиленными, как положено, рогами, стояли неподвижно, словно статуи. Они смертельно боялись воды, но не смели проявить своих чувств; только едва заметное подрагивание ушей их выдавало. От дворца до моря было не меньше полумили; нечелы несли свою королевскую ношу весь этот путь, но, казалось, ни капельки не устали.
Жара, судя по всему, тоже ничуть их не беспокоила. Когда нагая королева поднялась с трона и неторопливо вошла в воду, они и к этому не проявили ни малейшего интереса.
За спинами фагоров два человека-раба под надзором королевского мажордома ставили легкий шатер. Выстлать пол шатра пестрыми ковриками мади мажордом должен был лично.
Пенные гребешки ласкали колени королевы МирдемИнггалы. «Королева королев», так называли ее борлиенские землепашцы. Вслед за матерью в воду вошла принцесса Татро, а за ней — и другие купальщицы.
Юная принцесса с визгом бросилась навстречу волне, подняв тучу брызг. В свои два года и три теннера она относилась к морю как к огромному, простоватому другу, всегда готовому с ней поиграть.
