Симарглы

Если бы в ту, последнюю, ночь Лена видела вещий сон, ей снились бы грязные крыши города и парящий над ними китайский дракон, с прозрачным телом, набитым арматурой. Еще во сне летели бы золотые копья, высились бы черные тени посреди огненной равнины, шуршала бы оберточная бумага, опадая с отрезанной головы без тела, рушились монументы под одобрительные крики жидких толп, и женщина в пустой квартире играла бы на пианино мелодию под названием «Судьба».

Но пророческих снов ей не снилось, а снились совсем другие.

Сергей ласково улыбнулся ей.

«Я не представлял, что ты такая умная. Да еще и красивая… Это подарок судьбы, или я просто очень везучий?»

Лена смотрела в его черные глаза (правильной формы, с длинными, как у девушки, ресницами, а в уголках — морщинки, непонятно отчего, ведь улыбается он редко) и не могла поверить, что это взаправду. Неужели…

«Ты просто никогда со мной не разговаривал подолгу… — тихо ответила она. — Ты, наверное, думал обо мне: вот, еще одна соседская девчонка…»

«Я никогда так о тебе не думал… Ты всегда была для меня особенной».

Он плотнее прижал ее к себе, и Лена зарылась лицом в его пушистый черный свитер. Такой мягкий… такой теплый…

Сергей блаженно замурлыкал.

«Я люблю тебя», — прошептала Лена и крепко обняла его.

Сергей мяукнул и вывернулся из рук. Глухой удар, кровать спружинила…

Лена открыла глаза. Кот Барсик сидел на полу и с обиженным видом умывался. В пыльное после зимы окно лился белый утренний свет — часов девять, наверное. И голые ветки мели по светлеющему небу, безуспешно пытаясь разогнать мутную облачную дымку.

Присниться же такое… Лена лениво перекосила взгляд на часы.

И впрямь девять! Лабораторная в девять сорок пять! А-а!

Студенты обречены на суету.

День был ужасно нервный. Лена опоздала на первую лабораторную, что было только полбеды. Она должна была сдать заву кафедрой черновик курсовой, но в спешке оставила его дома. Пришлось ехать за работой назад, да не куда-нибудь, а в Старый Кировск, а это через весь город, и даже на маршрутке два часа… (то есть вторая лабораторная тоже пролетела). А когда Лена, вся в мыле, втащила объемистую папку на пятый этаж по крутой лестнице, зава уже не оказалось… а это ведь такой зверь, что вовремя не принесешь — сожрет!

Вдобавок — почему-то это воспринималось как довершение всех зол — внизу к ней прицепилась жутко неприятная тетка с золотым зубом. Всучивала листовку с рекламкой открытия нового памятника. Какому-то Иванову И. В. Лена понятия не имела, кто это такой и чем он знаменит, а рожа на эскизе выглядела донельзя противной. Она только и отметила, что от дома недалеко, и выбросила бумажку в урну. Тетка подняла вой… такие всегда начинают орать, если чуют кобчиком, что их в ответ не обматерят. Насилу Лена от нее сбежала. От волнения сбежала не в ту сторону, влетела в едва подмерзшую лужу, промочила ноги… В общем, на все про все потеряла драгоценных пятнадцать минут.