Пятница.
Конец трудовой недели.
The hard days night…
Хотя, какое там night — солнце ещё вовсю!
Работа давно осталась где-то там, где тихонько бормочут системные блоки и подмигивают мониторы. Дом — уборка, готовка, стирка — это немного позже. Сын придёт — сам сообразит, что к чему. Чай, не десять лет, четырнадцать в прошлом месяце исполнилось.
Первым делом — больница. Сыну сегодня некогда, тренировка. Значит, сегодня — одна.
С годами это могло бы стать ритуалом, но стало просто потребностью…
Осень-лиса помогала ленивым дворникам, мела хвостом по мостовой. Листья — жёлтые, красные, местами ещё с зеленью. А может, тут вообще нет дворников? По крайней мере — в этот сезон. С началом листопада все дружно уходят в отпуск… Хотя, с другой стороны, это и к лучшему. Красиво. Погода к тому же стоит на загляденье — тепло, солнечно…
Теперь сюда, через двор, по ковру из жёлтых листьев, срезать дорогу.
Потом — налево, ещё раз налево…
Вот и больница, громадное здание, несмотря на недолгий свой век уже здорово обшарпанное снаружи. Правда, внутри — всегда порядок, чистота.
Привычно кивает встречным — врачам, медсёстрам… Все давно уже знают её, да и она всех знает, даже некоторых больных. Не в первый раз тут, не во второй.
Халат, лифт, шестой этаж, коридор, шестьсот четырнадцатая палата, тишина, как всегда…
Присела на стул рядом с кроватью.
Родное лицо, когда-то улыбчивое, теперь — непривычно-спокойное, руки поверх одеяла неподвижны… На медицинские приборы, как там они у них называются, лучше не смотреть.
Смотрела на него. Вспоминала — как разговаривала.
Кто-то сказал, что перед смертью вся жизнь проходит перед глазами…
Не только.
Вся жизнь проходила перед глазами каждое посещение. Вся жизнь — от знакомства и до того самого дня…
Вся жизнь.
Вся.
Негромкая музыка, донёсшаяся как будто из-за стены (а может — из-за окна, с больничного двора?), вывела из задумчивости. Гитара и саксофон начали неспешный диалог друг с другом. Вопрос — ответ, вопрос — ответ… А теперь вместе, переплетая голоса, не мешая — помогая, подсказывая друг другу…
Что-то знакомое, только вот — что? Вместо названия пьесы на память пришли, казалось давно забытые строчки:
Всё слышится там, за спиной: кифара и флейта — дуэтом…
Он сам когда-то написал это стихотворение. И всегда смеялся: это я, мол, о себе! Это ведь я Одиссей, я странник, я скиталец! Профессия такая.
Она продолжала вспоминать — и слова неспешными рыбами послушно всплывали из глубины памяти…
Войной ли, волной ли, виной, иным прихотливым сюжетом нас гонит, нас манит — Бог весть… Швыряйте, досужие, камень! Мы были — мы будем — мы есть — безумцы и странники. Amen!
