Штурман воздушных трасс

Солнце почти село. Его пунцовый диск едва выглядывал из-за темной стены леса, начинавшегося сразу же за аэродромом. Все вокруг приобрело красноватый оттенок, и от этого могильный холмик, обелиск на нем с жестяной звездочкой и кусочек картона с данными о похороненном, заделанный под осколок стекла, словно потеряли свою объемность и разноцветность. Уже почти невозможно было прочесть фамилию, имя и отчество. Но генерал Прокофьев продолжал неподвижно сидеть перед могилой, и взгляд его был устремлен куда-то выше обелиска, в небо. Похоже, там как на экране он вновь просматривал взволновавшую его сцену.

...Они прилетели сюда, на ставропольский аэродром, сегодня после полудня на стареньком, видавшем виды СБ. Несмотря на изнуряющую болтанку, генерал попросил летчика сделать круг над летным полем, на котором год назад он попал под минометный огонь и едва не лишился жизни. Пока самолет пролетал над краем аэродрома, Прокофьев мысленно воссоздавал обстановку трагического утра их отступления, когда фашисты захватили аэродром. Без труда генерал увидел с воздуха то место, на котором тогда стояли два его самолета УТ-2. С противоположной стороны в тот момент неслись на танкетках и бронетранспортерах передовые отряды наступающей немецкой пехоты. На месте прежней стоянки самолетов с малой высоты хорошо был виден могильный холмик с красной пирамидой и пятиконечной звездой. Прокофьев обратил внимание летчика на могилу и сказал:

— После посадки подрули туда поближе.

Его тянуло взглянуть на то место, где он был ранен, где погиб один из его летчиков-инструкторов лейтенант Анисимов. А вот этот скромный памятник поставлен кому-то другому, кто также, видимо, нашел свою смерть здесь в тот же памятный день.

Прокофьев с трудом вылез из кабины. От долгой неподвижности ныло раненое бедро. Прихрамывая, он направился к могильному холмику. Свежий букетик цветов свидетельствовал, что кому-то здесь до сих пор дорога память о погибшем. На лицевой стороне обелиска был вделан знакомый пропуск, который когда-то выдавали для прохода на краснодарский аэродром. Генерал наклонился и прочитал: «Полковник Прокофьев Гавриил Михайлович». Потом посмотрел на фотографию. Это был он сам. Ему стало не по себе: он стоял у своей собственной могилы. Нахлынули вопросы: как сюда попал его пропуск, кто здесь похоронен на самом деле?..

— Товарищ генерал, что же это такое? Это вы? — почти со страхом, запинаясь, спросил летчик.

— Я, конечно... то есть не я. Чертовщина какая-то. Я сам ничего не понимаю, — так же путаясь в словах, заговорил генерал. — Надо у кого-нибудь выяснить.