Давно это было. В городе Нью-Йорке появился на свет чудный малыш, и счастливые родители назвали его Лексингтоном.
Не успела молодая мама войти в свой дом с младенцем на руках, как в её голове родилась идея.
— Милый, — сказала она мужу, — сегодня вечером мы должны пойти в самый шикарный ресторан и отпраздновать рождение нашего сына и наследника.
Муж заключил её в нежные объятия и сказал, что женщина, подарившая ему такое чудо, как Лексингтон, может требовать всё, что ей заблагорассудится. Но при этом он поинтересовался, достаточно ли она окрепла для ночных похождений.
— Нет, — сказала она, — Ну и что.
Итак, в тот же вечер, облачившись в выходные наряды и оставив крошку Лексингтона на попечение опытной няньки, которая стоила им двадцать долларов в день и к тому же была шотландкой, они отправились в самый лучший и самый дорогой ресторан. Здесь они усидели бутылку шампанского в придачу к двум гигантским омарам, потом завернули в ночной клуб, где угостились ещё одной бутылкой, после чего, взявшись за руки и потеряв счёт времени, вспоминали, обсуждали и восхищались каждой чёрточкой своего несравненного чада.
К своему манхеттенскому особняку они добрались около двух часов ночи. Муж расплатился с таксистом и принялся шарить в карманах, ища ключ от входной двери. Через несколько минут он заявил, что, по всей видимости, оставил ключ в другом костюме, и посему предложил позвонить и разбудить няньку, чтобы та их впустила. За двадцать долларов в день, сказал он, не грех и среди ночи побегать.
Он позвонил. Прошло время, но ответа не последовало. Он позвонил снова, длительно и громко. И снова без толку. Тогда они вышли на улицу и принялись кричать в нянькино окно на втором этаже, вызывая её по имени МакПоттл. Но тщетно. В доме было темно и глухо. Жена начала нервничать. Мой маленький, думала она, заперт в доме один с этой МакПоттл.
А кто такая эта МакПоттл? Они знали её всего два дня: у неё были тонкие губы, маленькие недовольные глаза, накрахмаленная манишка и — как становилось ясно — богатырский сон. А если звонок не может её разбудить, разве услышит она, как плачет ребёнок?
Боже, в эту самую минуту бедняжка, может быть, давится своим язычком или задыхается под подушкой!
— У него нет подушки, — сказал муж. — Не паникуй. Я этого так не оставлю.
После всех возлияний он чувствовал себя в ударе.
Нагнувшись, он расшнуровал лакированную туфлю и снял с ноги. Затем, взяв за носок, мощным движением послал её прямо в окно столовой, находившейся на первом этаже.
— Вот так-то! — победно ухмыльнувшись, сказал он.
