В океане всё не так, как на суше. На суше проще. Проголодался - высунул руку в одно окно, сорвал
банан, в другое - ананас. Вышел на крыльцо, бросил камень или палку - вот тебе
жаркое. Ешь, пей, веселись! Гуляй-гуляй-гу!
Но стоит только оказаться на пиратской шхуне
где-нибудь в районе "ревущих сороковых", и все сухопутные привычки,
сухопутная надёжность и доступность куда-то улетучиваются. Особенно,
если суперкарго мистер Foxx, отправленный Капитаном
для закупки продуктов на кейптаунский рынок, вместо
выверенного маршрута к рынку вдруг, встав на редан, описывает широкую дугу и
отправляется в местную достопримечательность, которую знает каждый моряк,
побывавший в Кейптауне, "The Catacombs",
где райское наслаждение для пищевода продолжается не менее райским наслаждением
в меблированных комнатах, где стены разукрашены рисованными алебардами и
арбалетами, а моргенштерн соседствует с
шотландским палашом: ну просто родной дом для стареющего пирата...
Обнаружив наутро, что вместе с обладательницами крутых
бёдер исчез и выданный ему на закупки продовольствия кошелёк, мистер Foxx впал поначалу в панику.
Но затем, ощупав лисью шапку, которую он не снимал
даже на экваторе, за что и получил своё прозвище, убедился, что его личные
сбережения, аккуратно зашитые в лисьем хвосте, целы. Девицам не пришло в голову
щупать потёртую чернобурку в тот момент, когда мистер Foxx
щупал их, а потом и подавно: кошелёк капитана оказался достойной добычей.
Беда была в том, что личные сбережения суперкарго были
весьма скромными, так как он, достойный сын мормонов, имел в каждом порту
официальную семью, освящённую по обычаю предков. И деньги, которые ему
удавалось получить, просачивались у него меж пальцами подобно песку, утекая в
разинутые вечно голодные рты его потомства...
На рынке он выяснил, что денег хватает только на
несколько мешков толокна и мешок сахара. Похмельный мозг, ища защиты от
ожидаемого ужаса разоблачения, услужливо нарисовал картинку, на которой пираты,
чинно рассевшись на палубе, дружно хлебают сладенькую кашку из толокна,
нахваливая заботливого суперкарго.
Негры отволокли на корабль
его добычу, и корабль вышел в океан. На третий день пираты, начавшие
подозревать неладное, взроптали.
Их мужские тела требовали мяса! Пусть солонины, но мяса! Кок Штиль размахивал
поварёшкой, ругался на шести языках и вопил, что
такого издевательства над искусством кулинарии он не видел со времён, когда жил
в Баварии, и весь его рацион сводился к тушёной капусте с сосисками и
разваренным свиным ножкам.
