Виталий Шленский
УНИКАЛЬНЫЙ СЕНОКОСОВ
Я, конечно, давно замечал, что во мне что-то есть уникальное, кроме физического развития, но нее придавал этому значения. Мы, Сенокосовы, от природы очень скромные. Покойный папаша по поводу моих способностей вообще неодобрительно отзывался.
Ты, говорил Петр Тарасович, с ума вряд ли когда сойдешь. В этом я убежден на сто два процента. Нельзя сойти с того, чего нет.
Я, например, еще в школьные годы чудесные научился читать пальцами рук, а затем и ног. Любил отвечать с места. Учитель спросит меня урок, я встану, а одна рука в парте, по книге шарит. Молочу по тексту, как пулемет! У учителя глаза по чайнику, челюсть отвиснет, а мне смешно.
Как-то отец увидел, что я его любимую газету "Труд" читаю немытыми ногами, снял солдатский ремень, и я долго не мог сесть на задницу.
Однажды на уроке химии я на спор выпил содержимое пробирки. Еле откачали учительницу. В пробирке была серная кислота, а я даже не поморщился. Только дым изо рта повалил.
Дома батяня снял ремень, и я два дня не посещал занятий. С тех пор я ничего, кроме водки, уже не пил.
Помню, лет в пятнадцать я шутки ради усилием воли перебил все лампочки в подъезде, а соседу воспламенил взглядом почтовый ящик. Папаша, узнав про мои художества, как всегда, снял ремень, с которым ни на миг не расставался.
И ведь что интересно: к тому времени я мог заставить себя совершенно не чувствовать боли, но когда порол отец _ боль чувствовал! Видно, он делал святое дело.
Вот еще эпизод из моей богатой событиями уникальной жизни. В первый год после женитьбы Клавдия однажды гладила на кухне. Я отобрал у жены утюг и ради смеха поставил себе на грудь. Утюг, конечно, не падает, хотя и горячий. Упала жена и с испугу родила раньше времени.
Когда Клаву увезла скорая помощь, приковылял папаша, Петр Тарасович, на ходу расстегивая ремень. И ведь что интересно: я при желании мог растереть отца в порошок, меня на спор переезжали танком, дырявили отбойным молотком, я рельсу завязывал в узел, а вот на старика не поднимается рука. Всем молодым людям рекомендую такое бережное отношение к предметам старины.
В печати все чаще стали появляться заметки о летающих тарелках, ясновидцах, хиромантах, пророках и разных экстрасенсах. А я к тому времени на спор погружался в ванну с гашеной известью, задерживал дыхание на сутки, прыгал с большой высоты без парашюта на асфальт, взглядом останавливал часы, автобусы и поезда.
Как-то жена опаздывала на самолет. Был вынужден остановить лайнер на пятнадцать минут, пока Клавдия не села. Со стороны было интересно смотреть. Моторы ревут, а самолет ни с места.
