1
Она сидела, уронив лицо на руки. Волосы каштановыми кольцами укрыли и руки, и лицо, и едва тронутые загаром плечи. Звонка она не ждала. Она ничего не ждала. Уже минут десять сидела в этой позе горестного отчаяния. В ушах всё ещё звучали злые слова матери: «Он, видишь, не знает! Он, видишь, не при чём!.. Обрюхатить девочку — это он быстро сообразит! Ну, я ему скажу! Напомню про Уголовный кодекс!..»
Надо было встать в передней. Не пустить. Да разве с матерью справишься! Диана Юрьевна. Хозяйка дома. Диктатор! Открыла дверь и крикнула:
— А ты, красавица, сиди! Догулялась…
Слово-то какое — «обрюхатить!» А нет же этого. И быть не могло. Я-то знаю… Эх, не пустить бы, вцепиться в дверную ручку. Пускай бы ударила. Может, опомнилась бы, остыла…
Звонка не ждала. Но только напомнил о себе первый, не к месту весёлый, звук «Тарантеллы». Даша со страхом, а скорее — с надеждой, схватила сотовый.
— Вот, значит, как! Муттер натравила… В суд на меня подаст… Всё, идиотка! Я рядом с тобой не стоял! Я про тебя забыл! И ты забудь! Ориведерчи!
Даша с минуту сидела с зажатым в руке мобильником. Потом осторожно, словно гранату, положила его на стол и плашмя, животом вниз, легла на кушетку. Девушка не плакала, просто лежала совершенно неподвижная, как мёртвая. А правда, может быть, она уже мёртвая? Лежит, распластав руки. Кругом безмолвно стоят люди. И подбегает мать, мама. Она валится на колени, кричит, плачет: «Доченька, кровиночка моя! Да как же я теперь без тебя буду?..»
Даша медленно приподнялась, села, отвела с лица каштановые кудри и, переступая босыми ногами по прохладным половицам, прошла к балконной двери…
2
…Хитрован Жорик (или просто Жорж) сильно обрадовался: вот и попался Витюша-капуша! Классно сиганул чёрный коник на С-5! Теперь и слон под ударом, и с пешкой можно попрощаться. Ишь, разбежалась, ферзём размечталась стать!
Виктор тесно сдвинул рыжеватые брови. Эх, прошляпил!.. Задумался, соображая, как же лучше следовало пойти… А Жорик уже беззаботно оглядывался вокруг. Проследил за голубем, взмывшем кверху, и весело сказал:
— Суши, Витенька, вёсла. Чего на доску глаза пялить — продул партию-то! Лучше вон туда, на четвёртый этаж, посмотри. Дашута-кудрява на балкон вышла. Собирается полюбоваться, как твоя пешка медным тазом накрылась.
Действительно, накрылась. А Даша… Точно — Даша Лушина. Она. Ясноглазая, с такой хорошей, ну просто милой улыбкой!.. Сердце у Виктора будто притаилось. Он не услышал, как оно стучит, зато ясно почувствовал, как оно тоскует.
— Хороша Даша, да не наша, — сказал Жорик. — Ты не видел её парня? Как раньше говорили: молоток! Каратист. На соревнования ездил. Какое-то место занял.
