Предисловие — предупреждение
В этом романе нет:
— Магии
— Драконов
— Демонов
— Эльфов
— Попаданцев
— И всей прочей дряни.
В этом романе есть:
— Погибающий мир, обречённый пожрать сам себя.
— Древнее пророчество о гибели мира, и другое, не менее древнее — о его спасении.
— Люди, изо всех сил приближающие апокалипсис.
— Люди, отдающие свои жизни, чтобы его остановить.
— Остальные люди — не плохие, не хорошие. Просто люди.
— Народ, обладающий опасными знаниями, презираемый и ненавидимый другими народами.
— Небольшая доля западносемитской (преимущественно карфагенской) мифологии — для атмосферности.
Для себя я характеризую этот текст как смесь «Игры престолов» и «Саламбо» Флобера. Разумеется, без всяких претензий превзойти Мартина в построении сюжетных линий, а великого француза — в изяществе стиля.
Всем, кому неинтересно, просьба обратиться к творчеству других авторов.
Всем, кому интересно — добро пожаловать дальше.
Замок Бирса. Пятый год правления Константина, сына Мануила.
КОНСТАНТИН
Когда суффет замолчал, в зале Совета воцарилась тишина, истинный король всех ныне населённых людьми земель. Казалось, в эту секунду вздрогнул и замер весь мир — от северных лесов страны Эльмун и до края земли, откуда каждое утро появляется над клыками гор расплавленное олово нового дня. Константин не моргая, смотрел перед собой, остальные не поднимали глаз.
Солнце клонилось к закату. Внизу, у подножья скалы, на которой стоял старый замок, уже ползали мутные клочья тумана. Нагретые за день стены начали остывать, и в зале Совета стало зябко. Прозвучавшие слова так и остались висеть в сгустившемся воздухе, тяжёлые, налитые грозным смыслом. Нужно, наверное, было сказать что-нибудь в ответ, вот только Константин не знал — что.
Пытаясь оттянуть неизбежное, он сосредоточился на песочных часах из чёрного стекла, любимой игрушке отца, случайно попавшейся под руку. Часы были забыты им на столе в тот день, когда Залом Совета пользовались в последний раз — много, много лет назад. Ладонь легла на колбу, огранённую в восемнадцать острых граней. Там очень давно не было песка, а значит, не было и времени — только пыль, снаружи и внутри. С едва слышным скрипом пальцы прошлись по колбе и стали чёрными.
Прислушавшись к себе, король удивился тому, что не чувствует ни страха, ни гнева. Мысль текла медленно, тягуче, как плавящийся воск, капающий в воду и принимающий формы людских страхов. Константин с любопытством всматривался в знакомые с детства лица, вмиг постаревшие, бледные от ужаса. Ловил короткие взгляды, которыми перебрасывались члены Совета. Их бегающие глаза раздражали, словно попрошайки на похоронах.
