В последний день перед отъездом Машка с утра напялила на себя это нелепое платье. Оно было каким-то старомодным, с отложным воротничком, только что нафталином не пахло, и вовсе ей не шло.
Она шагала теперь, гремя крупной галькой, вдоль самой прибойной линии, отмеченной слизью и вынесенными на берег водорослями. Временами Машка наклонялась и, подобрав круглый гладкий голыш, швыряла его в воду, но камни улетали недалеко и плюхались в море в нескольких метрах от берега.
Андрей молча брел за ней по склону, но к морю не спускался. С самого утра он чувствовал себя простывшим, и к воде его не тянуло.
Ветер до рассвета надул над морем тучи, и солнце временами пропадало, гася и вмиг сводя на нет тени, а затем вспыхивало снова. Под ногами хрустела выжженная трава, и залпами сухих искр врассыпную выстреливали кузнечики.
Машка за что-то на него дулась, но это случалось с ней часто, и сейчас он чувствовал себя слишком разбитым, чтобы выяснять, в чем дело.
Наконец Машка поднялась к нему и, переводя дух, села на землю.
- Что, если я беременна? – спросила она вдруг.
Машка смотрела на него пристально, как-то изучающе, что ли, и он совсем растерялся под этим взглядом. Из носа текло и он поспешно вытащил мятый и грязноватый платок. Высморкавшись, но не получив от этого облегчения, он снова поднял на нее глаза. В носу щипало от пыли, скопившейся в платке, и он как нельзя не к месту два раза чихнул.
Теперь Машкино лицо выглядело злым.
- Ты серьезно? - поспешно пробормотал он. - То есть… Ты уверена?
- Нет блин! – Машка резко откинула с лица волосы. – Хотя, с тех пор, как твоя мать отказалась выслать нам денег…
Андрей пораженно уставился на нее.
- При чем здесь?..
- Гондоны давно в глаза видел? – перебила его Машка.
- Ну... Я вроде всегда успевал... А что у тебя?.. У тебя же, вроде… Вроде, рано еще?..
Машка покосилась на него с недоверием и чем-то похожим на брезгливость.
- О Господи! Ты что, их считаешь?.. Как физрук! Он тоже всегда знает, когда у кого месячные. Вечно: «У тебя в этом месяце уже два раза были!..» Придурок…
Машка скорчила гримасу. Потом задумалась.
- Ну вот сколько мы здесь? Месяц?
- Дней двадцать…
- Ну пусть двадцать, да еще дней десять там. Вот и смотри…
Она принялась считать, загибая пальцы.
- Уже несколько дней, как должны!.. – заключила она.
- Ты уверена? – еще раз повторил Андрей и почувствовал себя ослом.
- А что если да? - Машка вдруг взорвалась. – Что, если да?
Андрей сглотнул слюну. Он изо всех сил старался теперь встретить новость как мужчина. В конце концов, Машку он любил. И когда-нибудь, пусть и очень нескоро, это все равно бы случилось. Где-то в глубине таилась мысль о маме, которая, конечно же, поможет. Не оставит же она своего собственного внука. И эта мысль поддержала его как ничто другое. Андрей вздохнул и почесал подбородок уже спокойнее. Пожалел, что щетина растет еще так неохотно.
