Остров Ольвия, 20 год, 05 месяц, 10 день, пятница, 12:00
Земля в иллюминаторе.
Сначала, правда, она появилась на экране радара. Картинный такой остров, километров 20 в длину и километров 10 в ширину. А где-то посредине — плоская конусообразная шляпа явно потухшего вулкана, прикрытая облаком. Почему явно потухшего? Да просто лесом эта гора заросла до самого верха. И весь остров лесом заросший. Хотя… вон за той невысокой скалой в бинокль виднеется кусочек жёлтого пляжа.
А это ещё что такое? Над скальным мысом поднимается столб чёрного дыма. Нет, не вулкан проснулся: больше похоже на сигнальный костёр.
— Что будем делать, Николай Валерьевич?
Это уже наш капитан, Вадим Григорьевич Осинцев. Мы с ним, как начальник экспедиции и «первый после Бога», друг к другу исключительно на «вы» и по имени-отчеству. Может, и глупость, но дисциплине на судне способствует.
— Вы же, Вадим Григорьевич, знаете морское правило: людей в беде бросать — позор и подлость.
— А вы думаете, что там люди?
— Ну не рогачи же костёр на скале развели!
И вот под палубой завибрировал наш восьмидесятисильный дизель, направляя «Удачу» к бухточке, притаившейся за скалой. А матросы, убравшие паруса, уже расчехляют носовой ДШК и кормовую 23-мм спаренную зенитную установку. Дед, усевшись на палубе под фальшбортом, сдувает последние пылинки со своей СВД, а мы с Наташей и штурманом Володей Воронцовым обложились автоматами в ходовой рубке. Я сейчас за рулевого, но оружие под рукой. Не при делах только Семён Маркович и судовой механик Шмыга, как зовут матросы мичмана Илью Старостина. Впрочем, какие они матросы? Двое — тоже мичманы-морпехи, а третий — главстаршина.
Со Шмыгой понятно: его задача сейчас — обеспечить надёжную работу механизмов баркаса. Ну а Райзман — такой стрелок, что пусть уж остаётся «последним резервом». Из пистолета ещё с десяти метров в мишень через раз попадает, а вот длинноствольное оружие — явно не его инструмент.
На всякий случай скалу огибаем за полмили. Глубина здесь приличная, под пару сотен метров, если верить эхолоту.
А вот и пляжик в бухте показался. Ох, ты! А что это там из прибрежных кустов торчит? Неужто корабельная корма? Точно! В бинокль её хорошо видно. Винт на месте, а вот вместо рулевого пера какое-то нагромождение палок.
Люди на берегу! Раз, два, три, четыре… Кто бы это мог быть?
Эхолот показал быстрое уменьшение глубины, и Осинцев сбавил ход. В полукабельтове глубина уменьшилась до пяти метров, идём самым малым. Под килем уже два метра. Стоп машина! Якорь в воду!
Семидесятипятикилограммовый якорь Матросова поднимает фонтан брызг по носу. Следом рушится кормовой якорь. А люди на берегу неистовствуют, прочитав на фальшборте название «Удача», написанное по-русски и по-английски, но в воду не лезут.
