«Лахтак»

Ветер налетел неожиданно. С неимоверной быстротой вспенились волны. Объятое бурей пространство приближалось к пароходу, стоявшему в миле от берега. Между реями мачт, в надстройках капитанского мостика, слышался отрывистый и грозный визг.

Пароход закачался на волнах с боку на бок, поворачиваясь носом против ветра. Цепь якоря натянулась. Шторм разразился, словно гром среди ясного неба. Штурман Кар взбежал по широким ступенькам трапа на капитанский мостик и взглянул на горизонт.

С норд-веста шел бешеной силы шторм. Море клокотало, но сила волн еще отставала от силы ветра. Ветер рвал пароход с якоря, разодрал флаг на корме, снес с палубы пустые ящики, канаты, куски парусины. Штурман Кар дал свисток. Но это было излишне: возле него уже стояли боцман Лейтэ и оба вахтенных матроса.

- Боцман, ка брашпиль! Приготовься!-крикнул Кар в рупор.

- Есть на брашпиль! -долетело сквозь ветер.

Боцман с матросом Котоваем в одну минуту очутились на полубаке и присели на корточки, прячась от ветра.

На мостик вскочил в замасленной робе второй механик Торба.

- Отто Рудольфович, - взволнованно спросил он, - что это?

- Крикни в машину, чтобы приготовились… Срочная готовность! - прокричал ему штурман, наклоняясь против ветра.

- А капитан?

Кар в ответ, словно подтверждая что-то, тряхнул лохматой шапкой и поднял руку вверх, чтобы потянуть за бечевку.

Из тонкой трубки возле дымовой трубы с хрипом вырвался пар. Сперва было слышно лишь шипенье, а затем, преодолевая бурю, разлетаясь по ветру, заревел гудок. Это был долгий, тревожный сигнал.

Штурман не выпускал из руки бечевку. Далеко, на холмы острова, ветер уносил гудок. На палубу из кубриков и каю г выбегали люди.

Тем временем механик подул изо всей силы в свисток машинного телефона и закричал в трубку:

- Машину на срочную готовность!

Оставив телефон, он бросил взгляд на вспененные валы, которые уже достигали кормы, и, крикнув: «Полундра!» - опрометью скатился по трапу вниз.

Он спешил в глубь парохода, в машинное отделение.

Штурман задергал шкертик - гудок стал прерывистым:

- Гу-у-у, гу-у-у, гу-гу! Гу! Гу-у-у!

Наконец, штурман выпустил шкертик, и снова свист ветра между снастями покрыл все звуки на пароходе.

Кар обернулся к подвахтенному матросу Соломину:

- Немедленно объявите всем: готовиться к авралу. Всех на палубу!

Васька Соломин побежал по кубрикам и каютам.

Кар поднял большой морской бинокль и, облокотясь на фальшборт, впился глазами в стекла объектива. Он глядел на остров, отыскивая там людей.

Обрывистый берег ломался, словно перебитой хребет, и выбегал в море песчаной косой. От серых пустынных холмов веяло угрюмостью. Кое-где по овражкам белели остатки прошлогоднего снега. На косе, у самой воды, чернела шлюпка.