Зарницы смуты

— Да иди ты сам в задницу, боров жирный! — я с лязгом захлопнул двери трактира.

Сквозь тонкие доски было слышно, как меня грозятся сдать местным органам правопорядка. Трактирщик орал что-то о треснувшем косяке и упавшей вешалке. В эту забегаловку теперь лучше не заглядывать… впрочем, это не так уж важно.

— Вот ведь дрянь. — Делать было нечего, кроме как набросить на голову капюшон, сунуть руки в карманы и брести по безлюдной мостовой. — Этой ночью мне ничего не обломится.

А ночь была холодной, промозглой; начинал накрапывать дождик. Огрызок луны скрылся за тяжелыми тучами, звезды гасли одна за другой; параллельно с ними разгорались огни в домах и ночлежках.

Тихо выругав себя за непробиваемую тупость и несдержанность, я свернул на улицу Углежогов. Желудок голодно урчал, а пораненный бок ныл просто невыносимо. Сукровица намочила рубашку — плохой знак.

— Нужно срочно заглянуть в Монастырь, — привычка разговаривать с самим собой у меня развилась давным-давно, — не хватало еще с заражением слечь.

В последнюю заварушку влип по собственной глупости, а живым, хоть и порезанным, выпутался благодаря счастливой случайности…

Пять дней тому назад в один из местных трактиров заглянул заезжий купец. Щеголь, видимо, никогда не слыхал о том, что в лордстве Ромбад существует район святой Халиты, где проживает очень мрачный и недружелюбный народец. И, вместо того чтобы нанять парочку громил для охраны и спокойно отдыхать, купец сорил деньгами и нализался как последняя свинья. Мне стоило сразу уразуметь, что на столь аппетитный кусочек найдется не один десяток голодных охотников. Ну и естественно, едва купец оказался на улице, его тут же увлекли в ближайшую подворотню и с удовольствием прирезали. Я успел как раз вовремя: поножовщина только начиналась. Говорят, что даже шакалы и те кое-как добычу делят, а тут люди словно с цепи сорвались. Кровь текла ручьем! Ну, думаю, была не была. И полез ножичком махать… Вот ведь дурья башка! Одного лезвием достал, другого кулаком по роже… но и сам не уберегся. Подлетел ко мне юркий малый, все лицо оспой побито, и всадил в ребра нож.

Отвратительное ощущение, скажу вам. Валяешься на полу, кровью харкаешь, а по тебе десяток ног топчется, еще и пинают, гады. Один щербатый, курва такая, все пальцы на левой руке отдавил!