Преступный маскарад

Ранним декабрьским утром Эдит Филипс подошла к городскому кладбищу. Сквозь ажурную металлическую ограду она видела многочисленные гранитные плиты, торчавшие из земли подобно уродливой поросли. Люди, возможно, и рождаются равными, подумалось ей, но смерть равенства не терпит. Одним ставят скромные недорогие надгробия, другие удостаиваются обелисков из белого мрамора и колонн из черного порфира.

Эдит прошла по дорожке, петлявшей между памятниками, отбрасывающими четкие тени в холодных лучах неяркого зимнего солнца. Наконец нашла участок, принадлежавший семье де Лорка. Она пересекла асфальтированную площадку, заполненную роскошными лимузинами, водители которых лениво переговаривались друг с другом в ожидании окончания церемонии, и приблизилась к группе людей, окруживших разверстую могилу. Не замечая косых взглядов, которые собравшиеся бросали на ее немодное твидовое пальто и стоптанные туфли без каблуков, Эдит подняла глаза на гроб из красного дерева, стоявший на возвышении возле могилы.

— Kyrie eleison, — нараспев произнес епископ в черном облачении и белой митре.

— Christe eleison… Kyrie eleison, — подхватил хор звонких мальчишеских голосов.

Похороны такого выдающегося слуги церкви, каким был Фрэнк де Лорка, требовали присутствия кардинала, но тот находился в Риме по делам папства, поэтому заупокойную молитву читал епископ. О том, что это необычные похороны, можно было судить по количеству священнослужителей и размерам памятника.

Размахивая кадилом, епископ продолжал:

— Et ne nos inducas in tentationem.

— Sed libera nosa malo, — отозвался хор.

Присутствующие с сочувствием и любопытством поглядывали на вдову, стройную женщину в черном платье, державшуюся очень прямо. Ее лицо скрывала темная вуаль. Справа стоял адвокат семьи де Лорка — Пол Харрисон. На его лице застыло скорбное выражение, плечи ссутулились. Он тяжело переживал смерть давнего клиента и близкого друга. Слева от вдовы стояла почтенная донья Ана Альварес де ла Сьенега. Кружевная мантилья мягкими складками спадала с высокого гребня, украшавшего ее серебристо-седые волосы. По морщинистому желтому лицу текли слезы. Она оплакивала не только Фрэнка де Лорку, но и угасающую славу знатных испанских родов, составлявших ядро подлинной лос-анджелесской аристократии. Донья Ана пришла на похороны в сопровождении своего второго мужа, Альфредо де Кастильо, элегантного худощавого мужчины с узким орлиным лицом, похожего на последнего короля Испании.

— Dominus vobiscum, — торжественно произнес епископ.

— Et cum spiritu tuo, — пропел хор.