Матильда. Тайна Дома Романовых

Петербургское небо особенное.

Даже летом оно может стать свинцово-серым, нависнуть, прижать к земле, окутать пеленой без дождя.

А может при ледяном ветре оставаться ярко-голубым без единого облачка, с пронзительной глубиной, так и зовущей взмахнуть крыльями и улететь вверх.

В тот день небо было ослепительно синим. Сирень уже отцвела, а скульптура императрицы Екатерины надежно пряталась за зеленью деревьев Катькиного садика, мимо которого спешили две девушки.

Младшая, совсем юная, вдохнула полной грудью и восторженно воскликнула:

– Хорошо-то как!

Вторая снисходительно кивнула:

– Да, сегодня тепло…

Легкая походка и прямые спины выдавали в них балерин.

Так и было, старшая из сестер Кшесинских, Юлия, год назад закончила учебу и танцевала в кордебалете Императорского Мариинского театра, а двенадцатилетняя Матильда пока скучала на занятиях в Императорском театральном училище. Семья Кшесинских вообще «балетная», их отец Феликс Иванович – знаменитый танцовщик, исполнивший все главные мужские партии в спектаклях Мариинки, когда-то танцевала их мать, танцевал и брат Иосиф, только что окончивший училище.

Именно к Иосифу в здание училища на Театральной улице спешили сестры, чтобы вместе отправиться на любимую всей семьей дачу в небольшом поместье Красницы.

Девушки опаздывали, но перед Александринским театром пришлось остановиться, пропуская кареты. Что-то задержало выезд на Невский, и один из экипажей остановился рядом с балеринами. Это длилось совсем недолго – меньше полминуты, но Матильда успела рассмотреть девочку, сидевшую в открытом экипаже.

Кшесинскую поразило серьезное выражение лица девочки. Строгие синие глаза бесстрастно изучали юную балерину. Эти глаза были взрослыми, словно юная особа знала все о несовершенстве мира и потому грустила.

Маля подумала, что девочка, наверное, совсем не умеет улыбаться.

Сидевшая рядом с синеглазкой красавица что-то сказала по-английски, девочка повернулась к ней, отвечая. В это время Юлия решила пробежать между экипажами, чтобы не ждать дольше, и потянула Матильду за собой. Сестры Кшесинские уже обогнули коляску, когда, обернувшись, Маля увидела, что грустная девочка осуждающе смотрит на них. Матильду это возмутило, и она неожиданно скорчила зазнайке обидную гримасу:

– Бэ-э…

Та презрительно поморщилась в ответ.

Коляска тронулась, но обе девочки еще раз оглянулись друг на дружку.

– Кто это?

Юлия пожала плечами так, словно сестра сморозила глупость.

– Ты что, не видишь, как они похожи?

– Кто с кем?

– Елизавета Федоровна с младшей сестрой.

Малю недовольство сестры не смутило, она продолжила расспрашивать: