— Ой, ребята, идите вдвоем, у меня к завтрашнему занятию прозаический этюд не готов! — воскликнула светловолосая студентка в цветастом сарафане, укладывая на подоконник лист бумаги и ручку.
— Ну, и напишешь его в парке, — посоветовала подруга, опираясь на плечо высокого парня, в самых дверях. — Ведь по норме там должно быть не более ста слов, какая мелочь! Что ж теперь из-за уроков вечеру пропадать.
— Ну да, — подтвердил парень. — Например, опишешь там с «чертова колеса» идиллию «Малыш и мама» или «Духовой оркестр седых ветеранов». Могу предложить «Нравы танцплощадки», с хулиганами и дружинниками…
— Нет, я остаюсь! — решительно возвестила светловолосая, засветившись одуванчиком в розоватом проеме вечернего окна. — Опишу закат. Прямо здесь, на подоконнике.
— Как оригинально! — насмешливо выдохнула подруга, состроив улыбку восхищения.
— Назови его тогда «Миллионный закат из окна старого общежития», — поддержал подругу парень, обращаясь к «одуванчику», и вдруг картинно вскинул руку: — Внимание, замри там!..
— Зачем? — удивилась светловолосая.
Парень продекламировал:
«Пряный вечер. Гаснут зори. По траве ползет туман. У плетня на косогоре забелел твой сарафан».
Подруга посмотрела на своего спутника с мягким укором, просквозила ревнивая нотка:
— А разве этюдам дают названия?..
Выстрелил — и промахнулся.
Вспорхнули, роняя перья, и забегали по двору, поднимая пыль, перепуганные куры, бестолково загоготали потревоженные гуси.
Казак-хозяин, удивленный, оборотился.
— Это ты мне в спину пальнул, что ль, ваше благородие? — и пошел на Ивана. — А дети мои?.. Хлеб мой крадешь, так еще кормильца от семьи отымаешь?
Иван отступил к воротам, оглядываясь — нет помощи, разбрелись соратники по другим дворам — и попытался еще раз, в упор…
Осечка!
Удар кулаком в лицо сбил Ивана с ног, наган отлетел в сторону. Казак — вилы наперевес — приставил блестящие жала к Ивановой груди, навис косматой гибелью.
— Жалко тебя, парень. Потому как морда юнкерская, не офицерская… Молод. Жалко! Уйдешь восвояси? Иль прискобить тебя, ирода, к земле-матушке, как немца я, бывало, пикой?..
— Уйду, отец, — сказал Иван как можно спокойней, не двигаясь.
— А в спину опять не пульнешь, ваше благородие? Креста нет, понятно, а хоть честь-то имеешь?
— Имею…
— То-то! — казак бросил вилы и двинулся в сторону дома.
Иван, не вставая, торопливо подобрал наган, крутанул барабан и, скрежеща зубами, почти не целясь, выстрелил в широкую спину.
Мужик дрогнул всем большим телом и обернулся, опять удивленный.
Не попал!
Еще!..
