Помещение было без окон. Стены задрапированы тяжёлыми портьерами с картинами значительных событий Агробара, но расположены таким образом, чтобы не очень отвлекать и давить — ненавязчиво. Посредине — стол. Основательный, дубовый, без излишней вычурности, но чувствуется рука мастера — этакая дорогая простота. Бутылка вина, фрукты. Две свечи в массивных канделябрах освещают ближайшее пространство, не заходя в укрытые покрывалом тени углы и складки ткани на стенах. А также лица расположившихся друг напротив друга собеседников в наброшенных на головы капюшонах.
Чувствовалось, что оба мужчины, а судя по рукам, это были именно люди мужского пола, знают друг друга. Не в том смысле, как родственники, прожившие бок о бок достаточное время, а знакомые, нуждающиеся периодически в обществе друг друга для решения неких проблем. И не как проницательные представители своей расы, мнящие себя знатоками душ, в полной самоуверенности отмечающие поступки других как нечто предсказуемое.
Впрочем, доля истины в последнем была, в неравной пропорции поделенная между двумя. Но дело не в этом. Они просто знали друг друга по именам. Соответственно, чётко представляли свои места в иерархии, положении на текущий момент, ответственность за принятые решения, естественно, на них лежала разная и, конечно же, высота падения в случае неудачи точно также отличалась.
— Что ж, всё идёт по плану, — раздался низкий рубящий голос, интонациями выдающий профессионального военного; в пользу этого говорила и широкая ладонь, обхватившая тонкую талию бокала с вином, будто медведь балерину, скорее привычная к рукояти меча рука, нежели к дорогому мисскому хрусталю. — Скажите, ваша…
— Без имён, — мягко, но непреклонно ответил второй человек. Так мог говорить человек на вершине власти. Либо приближённый к ней. — Спрашивай.
— Вы доверяете тёмным? — в голосе просквозил не испуг, но опасение.
— Конечно же нет, глупый, — в холёных ладонях крутилось очищаемое ножиком яблоко. — В первом случае у нас не будет с ними проблем. Во втором… у меня есть, чем их отвлечь.
— Хорошо бы, — первый залпом опрокинул вино в рот.
— Глупый, разве так пьют шисское вино? И перестань дрожать — это тебе не идёт, — ирония, звучащая в словах никак не вязалась с прорезавшимся раздражением.
— Никак нет, что вы, ваше… — вояка вновь схватился за бутылку, будто за спасительную соломинку, и щедро себе плеснул. — Вино как вино… слабенькое, — подобие оправдания в его голосе звучало жалко.
Ухоженные пальцы неторопливо отправили в рот дольку яблока.
