Дело было вечером. По тропинке, что вилась над обрывистым берегом реки, шли с удочками трое ребят. Впереди шагал Вася в отцовской шинели, свисавшей до самых пят. За ним — Дима, сын дачников, которые снимали комнату у Васиного отца. Сзади всех, придерживая у подбородка концы накинутого на голову тёплого платка, семенила младшая Васина сестрёнка Нюта.
По небу ползли густые облака, и хотя солнце село недавно, было уже совсем темно. Лишь изредка в разрывах туч появлялся кусочек зеленоватого неба и бледная восходящая луна. Время от времени набегал ветерок, и тогда большое ржаное поле справа от тропинки шелестело колосьями.
Слева, под обрывом, слабо поблёскивала река, а за речкой, на низком берегу, почти у самой воды, топорщился чёрный лес.
— Полпути прошли, — не оборачиваясь, сказал Вася. — Теперь ещё метров триста — и вниз, а там такой омут, что ахнешь!
— Там такой омут… Мне аж с ручками! — подтвердила Нюта.
Дима шёл, зажав удочки подмышкой, сунув руки в карманы серого пальто. Его физиономия выглядела сонной, недовольной.
— Глупо! — сказал он, зевнув.
— Чего? — обернулся Вася.
— Глупо было так рано выходить. Могли бы поспать до полуночи.
— Рановато, конечно, только лучше у костра посидеть, чем зорьку проспать. У нас, знаешь, какая рыба? Если на самой-самой зорьке придёшь, килограмма три наловишь, а чуть солнышко показалось, — и как отрезало, не клюёт.
— «Три килограмма»! — передразнил Дима. — Насчёт трёх килограммов это вы, товарищ, загнули.
— Ну, три не три, а знаешь, сколько в прошлый раз наловил?.. Восемь штук вот таких ершей да ещё две плотвички!
— Так бы и говорил: восемь ершей. А то — три килограмма. Любишь ты фантазировать!
Вася больше не спорил. Он замедлил шаги:
— Нютк!
— А?
— Покажем Димке то место?
— Ага! Дима, сейчас мы тебе такое место покажем!.. Ты прямо упадёшь со страху.
— Какое место?
— Увидишь! Вася, ничего ему не говори.
Вася прошёл ещё немного и вдруг остановился.
— Тут, — сказал он шепотом и поправил пилотку, съехавшую на глаза.
На том берегу у самой воды росли две большие корявые ветлы. За ними виднелась лужайка, отлого спускавшаяся к реке, а в конце лужайки, наполовину закрытые вётлами, неясно белели стены большего дома.
Нюта крепко вцепилась в рукав Диминого пальто:
— Страшно как!.. Вот увидишь!..
— Слушай! — шепнул Вася и, набрав в лёгкие воздуху, крикнул: — Эй!
«Эй!» — послышалось с того берега, да так громко, что Дима вздрогнул.
«Эй!» — донеслось ещё раз, но уже глуше, отдалённей.
«Эй!» — отозвалось где-то совсем далеко.
— Страшно, да? — спросил Вася.
Дима пожал плечами.
