Первый удар

В чужом храме не ищи своего бога.

Для этого есть душа.

Совет священника

– Ну вот, дождались, – странным голосом сказал Фаэс, откладывая в сторону срочную депешу. – Радуйся, Гай, недолго тебе осталось грустить.

Я обернулась от окна, сквозь которое рассеянно изучала царящую во дворе Гильдийного дома суету, и невесело хмыкнула.

Грущу, он сказал? Что ж, возможно, и так. В последнее время я так часто стала задумываться, что со стороны действительно могло показаться, что действительно грущу.

За прошедший месяц в Фарлионе многое изменилось. Смертоносный Харон перестал быть средоточием мрака; укрывавшая его сплошной пеленой зловещая аура погасла; Печати были взломаны, древние алтари – разрушены, а работы для рейзеров поубавилось.

Конечно, это не значило, что Твари исчезли совсем. Просто нежити стало меньше, она перестала нападать на людей стаями. Лишившись твердой руки Хозяина, она стала вялой, растерянной и больше не доставляла серьезных проблем. Тем более что всех старших и высших Тварей безвозвратно уничтожили высвободившие свою силу Печати. А если кто и остался не пришибленным, то зарылся в такие глубокие норы, что мы о них даже не слышали.

И когда это стало ясно даже самым отпетым скептикам, рейды в Харон участились, опасность их снизилась на порядок. Количество смертей среди охотников скатилось к нулю, а вот добычи, наоборот, поуменьшилось. Просто потому, что теперь Твари не стремились набрасываться из засады – их в кои-то веки приходилось искать, выманивать, подстерегать. А затем с веселым смехом забивать, не в силах поверить, что когда-то эта истошно воющая гадость наводила ужас на окрестные земли.

Фаэс был счастлив. Рейзеры довольны. Казна перестала рассеиваться с ужасающей скоростью. Во всех шести крепостях очень долго царило недоумение вперемешку с недоверчивой радостью, которая постепенно, медленно, но переходила в восторженные возгласы и торжественные салюты, от которых что ни ночь, то загоралось небо Фарлиона.

Люди наконец увидели окончание этой бесконечной войны. Они наконец почувствовали, что могут… и обязаны добить всех Тварей, которые еще остались! Они воодушевились. Вспомнили, что, помимо крови и скорби по погибшим, в жизни есть место для радости, гордости за свою работу и удовлетворения при виде того, как стремительно меняется к лучшему Фарлион.

Уже не раз и не два я слышала на улицах, что в Долину вернулись знаменитые фарлионские коты, которых много лет считали погибшими. То здесь, то там люди видели громадных кошек, ожесточенно расправляющихся с самыми опасными Тварями Харона. С их приходом лес неуловимо изменился – утратил пугающую ауру угрозы, перестал выглядеть, как озлобленный и голодный зверь. В нем стало легче дышать, деревья прекратили закрывать небеса своими ветками, сквозь их кроны впервые за много лет начало пробиваться утреннее солнце. А внизу, где раньше мог выжить только неприхотливый мох, все быстрее подрастала зеленая травка, все чаще можно было заметить самых обычных кузнечиков, все увереннее сновали лесные мыши. А из ветвей слышалось робкое пение возвращающихся птиц.