Когда я впервые увидел деда Егора, мне было шесть лет.
Мы ехали на семейную встречу — через лес по частной дороге, через озеро по мосту, в огромные кованые ворота.
— Как же я ненавижу это место, — сказала мама и потянула с шеи шарф, будто он ее душил. Ее духи пахли тревожно. Я пролез рукой между боком машины и сиденьем и вцепился в мамино пальто. Мама накрыла мою руку своей. На меня она не смотрела, щурилась вперед, где из зелени ухоженного сада выступали колонны дома.
— Кто его любит, — процедил папа, паркуя машину среди десятков других. Наша не была большой и блестящей, выглядела менее дорогой, чем машины родственников — даже в шесть лет я это понимал.
Мы отстали от папы, потому что я уронил свой том Чуковского в усыпанную осенними листьями траву и мама его вытирала шелковым шарфом с птицами. Она присела, и ее глаза стали вровень с моими.
— И вот что, Кирюша, — сказала она. — Говори поменьше. А лучше вообще помалкивай. Книжку открой и сиди читай, хорошо?
— Мам, а разве эти люди не наша семья?
Мама кивнула.
— И твоя и папина? — я знал, что обычно это два разных набора родственников и встречаются с ними в разных местах. Но у нас была одна, потому что у мамы и папы был один прадед. Такое бывало, вот, например, у Пушкина родители были троюродные, а его я очень уважал — за Лукоморье и царя Салтана, которые знал наизусть.
— Маш, ну вы чего застряли? — позвал от высокого мраморного крыльца папа. — Раньше сядем — раньше выйдем.
— Ахаха, — ответила мама, поднимаясь и отряхивая пальто. — Немного тюремного юмора скрасит любую ситуацию.
— Это просто семейная встреча сегодня, — тихо сказал папа, прежде чем нажать золоченую кнопку звонка. Над дверью на мраморе были выбиты высокие латинские буквы, я стал пытаться их узнать, но понял только последнее слово, «honore». Папа был бледен.
— Всего лишь обед, а не…
— Заткнись, Юр, — сказала мама сквозь зубы.
И тут же широко, легко улыбнулась в открывшуюся дверь.
— Леночка! Ты сегодня швейцаром? Швейцаркой? Шампанское прямо с порога? Ах, декаданс и роскошь!
Они смеялись, целовались и пожимали руки — вокруг было очень много людей, все всех знали, хотя многие очевидно давно не виделись. Мы вошли в огромный зал с куполом наверху, как в соборе. Везде был мрамор, блестящее темное дерево, какие-то сложные золоченые штуки.
— Ты, наверное, Кирилл, — сказала мне очкастая девочка на голову меня выше. — Меня Аней зовут. Мы с тобой какие-то пятиюродные… ну неважно. Пойдем в детскую? Мы там прятки затеяли. Меня за тобой прислали. Ты же здесь не был еще ни разу?
