Личный колдун президента

Великая Империя умирала вместе с Великим Императором — бурлили и объявляли себя независимыми государствами окраины, центральные провинции готовились это сделать, соседние страны с нетерпением ждали удобного момента, чтобы откусить лакомые кусочки от наиболее слабых. Аристократия, раньше не смевшая даже чихнуть без разрешения повелителя, оживилась и подняла голову — внуки и правнуки верных соратников Императора забыли о чести и клятвах, и алчно облизывались, предвкушая раздел огромного наследства. Насторожились и приготовились. Ведь только кажется, что хватит на всех… на самом деле опоздавшие не получат ничего. Неудачникам нет места у кормушки.

Я как раз из будущих неудачников, хотя не хочу смерти Империи. Но заранее знаю, что не смогу спокойно смотреть, как хищники станут рвать ещё тёплый труп великого государства. Обязательно вмешаюсь, пытаясь сохранить хоть что-то, и страшный пожар усобицы унесёт на небеса всё. Всё без остатка. Но лучше огненная тризна, чем медленное гниение кучки обглоданных костей.

Я родился для службы Империи и умру вместе с ней. Это в крови и этого не изменить. Графы Вольф дважды не присягают.

— Ульдемир, подойди… — голос императора еле слышен. — Оставь свои снадобья, всё равно они не помогут.

Да, невозможно помочь тому, кто больше не хочет жить. Повелитель четверти известного мира устал от жизни и бесконечных потерь. Он стремится уйти туда, где за пиршественным столом с предками давно уже сидят потомки. Сыновья, внуки, правнуки. Ермий Неистовый устал от бессмертия, добровольно отказавшись от него перед алтарём Меча Правды.

Снадобья и правда не помогут — не мне, обыкновенному Верховному магу Империи и архимагистру в третьем поколении тягаться с волей небес. Лекарства отсрочат неизбежную кончину, но не более того.

— Послушай меня… — Ермий закашлялся и вытер ладонью выступившую на губах кровь. — Ульдемир, я знаю, что Вольфы никогда не предавали меня. Надеюсь, что и ты будешь… после того, как…

— Мы были одними из многих верных, владыка!

— И где сейчас все остальные, а? Но молчи, Ульдемир, не перебивай, — пальцы императора, ещё недавно способные разломить пополам золотой солид, мелко дрожали. — После моей смерти тебя убьют… Да, это не так-то просто, но тебя всё равно убьют. Скольких ты отправил на эшафот, Ульдемир?

Странный вопрос, не требующий ответа. Как будто я считал всех проворовавшихся чиновников, продавшихся ордену «Светлой Надежды» наместников провинций, шпионов сопредельных государств, всевозможных заговорщиков и бунтовщиков. Казнил и забыл, зачем забивать память? Если нужно, то могу поднять документы и посмотреть. Но нужно ли ворошить прошлое? Оно ведь может оказаться страшнее и опаснее настоящего.