С детства люблю космос. Читал книги про него, смотрел фильмы. Слушал песни. Одна, чуть ли не самая популярная в этом роде — про то, что рокот космодрома, мол, нам не снится.
Это все вранье.
В смысле, я не знаю, что конкретно снилось лирическим героям, но космодром не рокочет.
Внутренние кабинеты космодрома звучат как принтеры и кондиционеры, стандартные звонки сотовых, неразборчивые объявления по системе громкой связи, попикивание приборов.
А взлетное поле безмолвно.
Оно совсем небольшое: для каждого типа ракет свой стартовый стол, окруженный небольшой бетонной площадкой — а вокруг стена леса, где тонут лишние звуки. Вдобавок, пуск автоматизирован, так что людей у самой ракеты нет. Раннее утро, но уже жарко и сонно. Или так кажется; здесь не видно суеты диспетчерских и контрольных пунктов.
Знойное майское небо, высокое, без единого облачка, дышит пустотой. Не верится, что за этим синим пологом — множество миров, с которым я еще недавно был связан.
Какая-то хищная птица нарезает круги в вышине. Охотится.
Опускаю глаза.
Когда микроавтобус подъезжает к лифтовой шахте, его пассажиры — по крайней мере, те, что летят в космос — исполняют давний ритуал: мочатся на колеса. Даже Безолезерова, одна из двоих космонавтов-сменщиков, достала из сумки баночку для анализов, дополнительно укутанную в целлофан. Я тоже достал баночку, содержимого там на донышке.
— Боишься, что не получится? — прыснул Батурин, второй из космонавтов.
— Это Белкина, — сказал я. — Чем он хуже?
Самого Белкина со мною нет. Его доставят и пристегнут отдельно… точнее, уже должны были доставить и пристегнуть, предварительно дав успокоительное. Хотели вообще накачать снотворным, но потом решили не рисковать: вдруг сердце не выдержит перегрузок. Котов наши до сих пор в космос не запускали, а от собак они все-таки прилично отличаются. Кто знает, как поведет себя их более хрупкий организм.
Белкина две недели готовили, не хуже, чем меня: упражнения, специальная диета… Но две недели — не два года.
— Надо же, — сдержанно удивился Дмитриев, директор полета. В отличие от весельчака Батурина, это собранный, немногословный человек. — А я не знал, что мочу кота можно собрать.
— Нужно купить специальный наполнитель, — объяснил я. — Так ради анализов делают.
Когда лечил Друга, сколько раз я так делал! Да и здоровье Белкина потом проверял…
Но теперь ритуал окончен: все баночки вылиты, да и сам я облегчился. После — не менее традиционные две минуты на перекур, даром что на космодромах давно уже запрещено курить. Да и раньше космонавты тоже не курили: курили сопровождающие. Вроде бы Королев дымил как паровоз…
