Мерлин

Gtjurch

Памяти Джеймса Л. Джонсона

Десять колец, девять гривн золотых

У древних было вождей;

Добродетелей — восемь, и семь грехов

Жалящих души людей;

Шесть — это сумма земли и небес,

Отвага и кротость в ней;

Судов от брега отплыло пять,

Пять спаслось кораблей;

Четыре царя отправились в путь,

Три царства в величии дней;

Страх и любовь двоих свели

Среди зеленых полей;

Мир лишь один, и Бог один —

Владыка вселенной всей.

Рожденье одно предсказала звезда,

Друиды поверили ей*.

Пер. А. Широченской.

Пролог

Поверите? Они хотели убить Артура. И убили бы, если б не я. Глупцы! Да как они смели!

Конечно, Утер никогда не блистал умом. А вот от Игерны я ждал большего — у нее было наследственное чутье. Однако она боя­лась. Да, боялась пересудов, своего внезапного возвышения, боялась Утера и стремилась во всем ему угодить. Она была так молода.

Итак, Артура надо было спасать, как бы дорого мне это ни стоило. Я своими путями проведал о страшном замысле и немедленно отпра­вился к Утеру. Разумеется, он стал отпираться.

— Я что, по-твоему, рехнулся? — орал он. Он всегда орал. — Это может быть мальчик, — продолжал он, пряча лукавую усмешку, — и тогда речь идет о моем наследнике!!

Утер — воин, и здесь все по крайней мере без обмана: сталь не врет. Счастье его — он родился в свое время. Он никогда не сумел бы достойно управлять городом, тем паче провинцией: он лжец, каких поискать. Страной он повелевал, держа в одной руке меч, в другой дубинку: меч для саксов, дубинку для подвластных ему удельных князьков.

От Игерны тоже трудно было добиться толку. Она стояла молча, ломала длинные белые пальцы и завязывала узлами край шелковой пелерины, глядя на меня огромными ланьими глазами, которые пле­нили Утера. Живот ее только-только начал круглиться — она была месяце на четвертом-пятом, не больше.

Однако и это достаточный срок для того, чтобы задуматься о пред­стоящем злодействе. Сомневаюсь, чтобы мать смогла хладнокровно убить дитя или спокойно смотреть, как это сделает другой. Насчет Утера не знаю... у него крепкая рука и блуждающий взгляд. Пендра- гон Британии. Он не останавливался ни перед чем — ив этом больше чем наполовину таилась разгадка его власти над местными вождями. Да, он бы исполнил задуманное, не дрогнув.

За окном били о черную скалу волны и кричали белые чайки. Игерна коснулась рукой живота — погладила его пальцами; я понял, что она услышит доводы разума. Игерна будет союзницей.

Значит, неважно, что скажет или чего не скажет Утер, в чем он со­знается, а в чем нет. Все равно будет по-моему...

По-моему... Вышло или нет? Не знаю.