Огарок свечи, размером не больше детского пальчика, едва мог осветить самую лучшую, самую большую светлицу, расположенную в передней части дома. За закрытыми ставнями бушевала непогода, словно все восемь ветров столкнулись между собой и начали биться не на жизнь, а на смерть, но здесь, в тепле и светле, было почти совсем нестрашно.
Батюшка уже почти дремал, сидя на краешке дочериной постели, однако Немила не собиралась его отпускать без ещё одной сказки, тем более что она была уверена: он и сам не прочь посидеть с ней ещё немного, пока есть такая возможность, пока не нужно снаряжаться в далёкий путь.
– Батюшка, не хочу спать! Хочу ещё сказку! – скомандовала она и незаметно зевнула.
Батюшка глубоко вздохнул, отчего его плечи сначала поднялись, а потом плавно опустились, и, пытаясь скрыть усталость в голосе, спросил:
– Хорошо, Немилушка, какую сказку ты желаешь услышать? О кикиморе и лешем? О водяном, о русалках? Или об одноглазом лихе?
Она скорчила рожу и высунула язык.
– Скучно, батюшка! Ты мне уже много раз о них рассказывал! Злоба сказала, что не существует никаких кикимор и лихов одноглазых! А если бы существовали, то я бы их обязательно встретила, правда же? Я же столько раз гуляла по полям, по лесам, у речки, и никого не видела!
Немила не упомянула, как испуганно переглядывались сестрицы, пока пытались убедить её, и как тщательно потом измеряла Злоба молоко в блюдце, а Нелюба пересчитывала иголки, думая, что этого никто не видит. Батюшка усмехнулся, погладил дочь по голове, натянул ей на плечи одеяло.
– Немилушка, так ты ж радоваться должна, что никогда их не встречала, а то лишился бы я тебя и плакал бы сейчас горькими слезами.
Немила заёрзала, села на постели, внимательно посмотрела в лицо, застывшее напротив, а потом хихикнула:
– Батюшка! Я вижу улыбку в твоих усах! Шутишь ты!
– Ты ведь тоже шутишь, а значит, и я могу, – спокойно ответил тот. – Все они существуют, духи леса, воды, полей и духи дома. А иначе, разве передавали бы люди из уст в уста сказания о них? Просто не любят они, когда любопытные люди суют нос в их дела, поэтому прячутся, и являются только плохим людям, которые их покой тревожат.
– А я тоже плохая? – спросила Немила. Не было для неё приятнее занятия, чем подластиться к батюшке, увидеть обожание в его глазах, получить очередное подтверждение, что он выделяет её из сестёр, и свой вопрос она задала именно за этим.
Но батюшка знал её как облупленную, поэтому настойчиво уложил в кровать и снова натянул одеяло, до самого подбородка.
– Ну-ка, ложись! И пообещай мне, что не будешь ходить в лесную чащу, – строго наказал батюшка. – И к речке не ходи в одиночку, а то русалки обязательно утащат такую милую девочку к водяному. Ты же не хочешь замуж за мокрого, холодного дядьку с хвостом? Будешь жить в тихой заводи, обматываться тиной, а старшие русалки будут помыкать тобой и заставлять выполнять разные поручения.
