15 июня
Смотреть на это было невыносимо.
Он обнял изломанное, истерзанное тело, словно хотел успокоить его боль.
Марионетку, с которой поиграли, а потом разломали ради забавы.
Тело, уже остывшее. Уже давно. Душа уже отлетела, навсегда.
Он прижимал к груди дорогое для него существо.
Испытывая и гнев и отчаяние одновременно, замер, ощущая свое бессилие.
И внезапно удивился тому, что ненавидит тех, кого так любил.
Кого надеялся любить вечно.
Тех, кто только что уничтожили одного из своих детей.
Полтора месяца назад… 3 мая
Дневной свет просачивался сквозь шторы.
На улице птицы начали свой песенный турнир.
Несмотря на отсутствие будильника, Венсан решил, что сейчас примерно семь, — возможно, сработало чутье. Несколько секунд он прислушивался к привычным звукам утра, наслаждаясь моментом безвременья. Моментом какой-то иной жизни.
Как прекрасен день, рождающийся из ночного мрака…
Справа спит та, кто разделила с ним эту ночь.
Его ночь, но не его кошмары.
Никому не дано сблизиться с ним настолько, чтобы проникнуть в тайный ад, что терзает его изнутри.
Несмотря на жалобно поскрипывавший деревянный пол, Венсан встал, не разбудив ее. Спустившись вниз, он сделал кофе и в сопровождении Галилея, преданной пиренейской овчарки, вышел на террасу. День обещал быть великолепным, первые лучи солнца высветили пока еще заснеженные вершины. Легкий ветерок разгуливал по долине, его благотворное дыхание очищало как душу, так и небо. Венсан подождал, когда утренний зефир окончательно развеет напоенные ядом ночные кошмары, застоявшиеся у него в голове, словно тучи, уцепившиеся за вершины гор.
На сегодня ничего не запланировано: ни одного клиента, никаких поездок. Однако работы и без того много…
Скрип двери резко вывел его из созерцательного настроения, из столь дорогого для него одиночества. С сонным лицом и взлохмаченными волосами Патриция показалась ему значительно менее желанной, чем вчера вечером. Нормально, он получил то, чего хотел, и больше ничего от нее не ждал.
Обвив руками его шею, молодая женщина прижалась к нему всем телом.
Две теплые, мягкие змеи.
Две чувственные цепи.
Удушающие.
— Холодно! — пробормотала она, дрожа всем телом.
Ее голос, в котором звучали сладострастные нотки, не произвел на него никакого впечатления.
Ни на чувства, ни на чресла.
— Не хочешь вернуться и согреть меня?
— Если тебе холодно, оденься, — произнес он, аккуратно высвобождаясь из ее объятий.
