По пятам

До утра не гаснет свет в окнах приземистого здания на углу Колобовской и Главного проспекта, где помещается уголовный розыск. Разнослойное нэповское бытие поставляет столько работы, что об отдыхе можно только мечтать.

С радостной злостью косятся на эти окна бывшие чины сыскного отделения: «Ну-ну, сыщики в лаптях, посмотрим, что вы без нас наработаете». А красные сыщики, вытурив из своих рядов спецов по «уголовке», не очень-то смущены новой работой. Упорством, железной волей, революционной самодисциплиной постигают они премудрости борьбы с профессиональными домушниками, медвежатниками, конокрадами, ловкими и увертливыми главарями банд, дерзкими грабителями. Конечно, бывает, что где-то и промашку дадут.

За пять лет работы стал закаленным начальником Екатеринбургской губернской милиции недавний рабочий Мотовилихинского завода Петр Савотин. Навеки связал свою судьбу с уголовным розыском бывший красногвардеец, окончивший лишь церковно-приходскую школу Федор Заразилов. Непревзойденным мастером сыска станет пимокат Федор Худышкин. В несгибаемых чекистов превратятся юные Николай Захаров и Степан Спиценко.

Ликвидация банды Павла Ренке — лишь эпизод из биографий этих товарищей.

— Это ты, Федор? Что случилось? — спросил Савотин, начальник Екатеринбургской губернской милиции, с трудом узнавая обычно мягкий, женственный голос начальника уголовного розыска Федора Заразилова.

— В Невьянске. Двенадцать человек. Всех вырезали. Даже маленьких ребятишек не пожалели.

— Что решил?

— Немедленно еду. Возьму Степшу Спиценко да Колю Захарова. Заодно поучу их.

— Не рано ли им? Может, с Худышкиным лучше?

— Худышкин и здесь нужен. Тут обстановка тоже — не патока. Вот насчет транспорта кого-нибудь прижмите.

— Я сейчас к тебе. Обмозгуем.

Петр Григорьевич положил трубку и покрутил ручку телефона.

— Вокзал! Вокзал? Начальник губмилиции Савотин говорит. Посмотрите, что у вас ожидается в сторону Невьянска... Безразлично что. Товарняк, дрезина... Для начальника УГРО.

День только начинался. Ноябрь стоял сухой, мягкий. Лишь изредка с востока налетал ветер, срывал с лип уцелевшие листья и гнал их по пыльной мостовой Вознесенского проспекта. Савотин вышел из особняка. На крыше с башенкой, похожей на кедровую шишку, визгливо мотался жестяной флюгер.

Савотин свернул от особняка влево и зашагал в уголовный розыск. Козырнув часовому, вытянувшемуся в струнку, Петр Григорьевич вбежал на второй этаж,

Федор Заразилов сидел в своем кабинете. У него мягкие черты лица, светлые, чуть вьющиеся волосы. Не требовалось острого воображения, чтобы представить его в красной косыночке, этакой комиссаршей из агитпропа. Кожаная куртка и галифе, заправленные в жесткие краги, не портили, а, напротив, еще более усиливали этот образ.