Он закрылся в каморке, а враги бились в запертую дверь. Долго — скорее всего, несколько дней или даже неделю, но ему оставалось только ждать. Ждать и молиться, чтобы взлом занял как можно больше времени. Молиться?.. — это так странно в его положении! Кто он такой и что важного сделал, чтобы Бог обратил на него внимание? Нет, нельзя думать об этом! Нельзя шептать взломщикам подсказки, даже такие тихие и неразборчивые — вдруг прислушаются?..
Нащупают ниточку — даром что тоненькую — и потянут, потянут! а там, глядишь, и до узелка доберутся… Ну уж нет! Защиту свою он строил давно и годами отлаживал — как раз на такой вот случай. Поэтому — нет: никаких имён и конкретных воспоминаний — дабы не ослабить замок.
Едва он так подумал, как удары прекратились, и за дверью послышалось шуршание, а затем металлическое клацанье — они ковырялись в замке! Значит, всё-таки проникли сквозь внешнее полотно и увидели, куда можно вставить отмычку!..
Так… ладно… Без паники! Это был только первый круг.
Защита пока не пробита. Надо держать оборону и продолжать молиться, хоть сам он в словах своих остаётся безликим и других имён не упоминает, неважно! — Бог разберётся, если услышит…
И поможет той, от которой сейчас зависит судьба всего человечества — пусть даже люди понятия об этом не имеют, ходят себе, как обычно, делами глупыми занимаются, о будущем Вселенной никто и не думает.
Ещё несколько дней прошли под шорох, скрежет и царапанье.
«Господи, отче наш…» — бормотал запертый в каморке человек затверженный текст, стараясь не впускать другие мысли, хотя и чувствовал, как они скользят где-то рядом, вне пределов досягаемости, словно облака над городом. Несутся по небу мимо людей, простых и посвящённых, погибших и выживших. Над домами, чердаками и подвалами, где жертвы прячутся от охотников, как крысы за плинтусом…
В голове внезапно вспыхнула картина, как у него кончились патроны, и преследователи стали быстро сжимать кольцо, но не стреляли: имели приказ взять живым — понятно для чего! Последние минуты свободы, прежде чем он сошёлся с ними врукопашную… Это воспоминание было трудно прогнать, потому что именно тогда он вдруг увидел, как ярко загорелся клочок земли под деревом во дворе, это означало, что переход состоялся, что она уже там! Он увидел это не прямым зрением — ведь он был уже далеко от того места — а чем-то другим, внутренним… чем?.. душой? Но ведь у него не могло быть души!..
Осознав, что, сам того не заметив, провалился в воспоминание, он испугался и, быстро прогнав образы, прислушался: возня в замке прекратилась.
