Стоит лишь пролететь первым пулям, и только вопрос времени, когда солдат поддастся страху.
Вот ты где, стальная смерть, свистящая в воздухе!
Снаряды в отдалении ухают низко и беспорядочно, издавая глухой звук, который скорее чувствуешь, а не слышишь. Снаряды, взрывающиеся поближе, ревут высоко и чисто. Воют так, что шатаются зубы, и ты понимаешь: именно эти направляются к тебе. Они врезаются глубоко в землю, подбрасывая пылевую вуаль и ожидая следующего снаряда, чтобы вгрызться ещё глубже.
Тысячи снарядов, оставляющие огненный след в воздухе — кусочки металла размером не больше твоего пальца, но достаточно лишь одного, чтобы убить тебя. Достаточно лишь одного, чтобы превратить твоего сослуживца в дымящийся кусок мяса.
Смерть наступает быстро, за один удар сердца, и она не привередничает в своём выборе.
Солдаты, которых она забирает прежде, чем они успеют понять, что же ударило по ним — счастливчики. Большинство умирает в агонии; их кости крошатся, их органы превращаются в фарш, а кровь рекой вытекает на землю. В одиночестве и грязи они ожидают Смерти, что подкрадывается сзади и вытягивает своими ледяными руками последние капли их жизни.
Если рай существует, то это холодное место. Тёмное место. Одинокое место.
Я ошарашен.
Мои окоченелые пальцы сжимали спусковой крючок; руки мои тряслись, поскольку я отправлял во врага дождь горящей стали. Винтовка подпрыгивала, когда я стрелял из неё.
Вунк. Вунк. Вунк. Выстрелы шли ровнее ударов моего сердца.
Дух солдата не в его теле. Он в его оружии. Ствол греется, испуская свет, жар превращает страх в гнев.
Нахер руководство и его жалкое подобие поддержки с воздуха!
Нахер их костюмы и все планы, от которых толку ноль, как только дела начинают идти через жопу!
Нахер артиллерию, которая чешет яйца на левом фланге!
Нахер этого говнюка, который только что дал себя замочить!
И прежде всего, нахер всё и всех, кто целится в меня! Воспользуйся своим гневом, словно стальным кулаком, и размозжи им морды.