К не очень старому, но, похожему на большой сарай, зданию вокзала стекались группы людей.
— Скоро поезд, — будто размышляя вслух, осторожно заметил Дмитрий.
— Не суетись, — коротко отрезал Борис, безошибочно уловив настроение попутчика.
Дмитрий нервно прошёлся, но, встретив взгляд Бориса, вновь сел на траву.
— Не прозеваем мы этот поезд, — заверил Борис.
Дмитрий кивнул и, выдержав паузу, сказал:
— Не хорошо как-то получается…
— Согласен, — поспешил отозваться Борис, — но мы в данный момент гражданских прав фактически не имеем… Я в подобной ситуации уже побывал, когда из армии освободился. Тогда такой дикостью показалось, что патрули дембелей шмонают: отбирают деньги, часы, вещи всякие!.. С ментами — ситуация ещё хуже: мало того, что отнимут всё, что возможно, могут ещё и избить, и обратно на зону отправить ради своей отчётности по раскрываемости… На бесправного человека всё, что угодно, «повесить» можно.
Понимающе кивая, Дмитрий хотел было что-то сказать, но Борис вдруг приподнял руку и прислушался, затем осмотрелся и уверенно сказал:
— Вот теперь — пошли, — к той вон группе людей пристраиваемся!
Только оказавшись в вагоне, оба вздохнули с облегчением.
Когда поезд тронулся, Борису вдруг показалось, что он ждал именно этого момента. Теперь, когда можно было наконец-то по-настоящему расслабиться, ему вспомнилось, как он любил дорогу, любил осень, любил слушать перестук вагонных колёс во время своих многочисленных путешествий. Всё как будто бы возвращалось в привычное русло, но всё-таки он ясно осознавал, что с ним произошли какие-то необратимые изменения.
Поезд медленно набирал скорость; пожелтевшие кроны деревьев проплывали мимо. Когда лес за окном закончился, взгляду открылся большой пустырь, покрытый кучами мусора. Вдали на холме возвышалась полуразрушенная церковь.
Остановив взгляд на руинах, Борис ощутил какую-то щемящую тоску. Память беспощадно выхватывала из прошлого отдельные эпизоды и заставляла переживать их повторно, замечая то, что ранее было упущено.
